Избавиться от неё не получалось: доктора два раза удаляли её при помощи лазера, однако родинка всякий раз появлялась опять.
Паулина вдруг закашлялась. Вздрогнув, Холли повернулась к ней.
– “Не доживёшь до восемнадцати”, – прочитала она вслух, перебирая смятые бумажки. – “Вспомни о Двух Реках – НЕ ВЫКИДЫВАЙ эту записку”. “Круг МОЖНО разорвать”. “Май уже близко – тебе известно, что тогда произойдёт”. – Паулина взяла последнюю бумажку. – А в этой только три слова: “Она уже идёт”. – Паулина разгладила листки и взглянула на Холли: – Что всё это означает?
– Понятия не имею.
– Вы не имеете понятия?
– Я не строчила их, – произнесла Холли сквозь зубы.
Паулина моргнула и начала стучать карандашом побыстрей:
– Однако вы сказали, что строчили их…
– Почерк мой. Это я признаю.
Главное было начать. Сейчас слова хлынули из неё лавиной.
– Я нахожу эти кусочки в таких местах, куда никто, исключая меня, не мог бы их положить… в моём ящике для нижнего белья, под моей подушкой. Когда я проснулась сегодня утром, то обнаружила, что эту последнюю записку сжимаю в кулаке. Только в действительности не я писала их.
Паулина торжествующе взмахнула карандашом:
– Всё понятно. Вы просто не помните, что строчили их.
– Не помню. Ведь я не делала этого. Я бы никогда не стала строчить ничего такого. Это полный бред.
– Э… – Тук-тук. – Это ещё как сказать. “Май уже близко” – что будет в мае?
– Первого мая у меня днюха.
– Получается, через неделю? Через неделю и один день. И вам исполнится?..
– Восемнадцать, – выдохнула Холли.
Она увидела, как психиатр взяла очередной листок – она уже знала какой.
“Не доживёшь до восемнадцати”.
– И вы уже на последнем курсе? – удивилась Паулина.
– Да. В детстве папа учил меня дома, а затем отдал сразу в первый класс вместо детсада.
Паулина кивнула.
“Возможно, решила, что я будущая карьеристка”, – подумала Холли.
– Вам никогда… – Паулина сделала паузу, – вам никогда не приходили мысли о самоубийстве?
– Не приходили. Ни разу. Я бы никогда не сделала ничего такого.
– Гм-м… – Паулина нахмурилась, уставившись в бумажки.
Молчание затянулось, и Холли стала разглядывать кабинет. Комната была обычной, только обставленная как и положено приёмной психиатра. Тут фермы разделяли долгие мили, а городов было один-два и обчёлся. Так же дело обстояло и с психиатрами – вот почему Холли пришла именно сюда. Паулина Уинфилд была одна на всю округу. На стенах её кабинета были развешаны дипломы, полки книжного шкафа были заставлены книгами и какими-то безделушками. Вот резная деревянная кошка.
Полузасохший цветок. Фото в серебряной рамке. Тут был даже диван.