Глебол оказался совсем не рад нашей истории. Помяв ладонью лицо, он обвёл нас четверых взглядом и с расстановкой произнёс:
— Мне кажется, птенец Лиал, что ты сгущаешь краски. Думаю, тебе нужно немного остыть. И уже утром ты поймёшь, что не стоит превращать небольшую ссору в подобный скандал. Это не лучшим образом скажется на отношениях между вашими Домами, а для Малого дома это важно.
Я честно несколько ударов сердца молчал, заставил себя обдумать и прозвучавшие слова, и свой вопрос. Но затем произнёс его таким, каким он и просился на язык:
— Старший наставник, думаете, владетель Великого дома Хонесто благосклонно отнесётся к тому, что его сына пытались убить? Не обучить, не перековать, а убить? И это…
Я замолчал, многозначительно ухмыльнувшись. И это случается в вашей Кузне не в первый раз. Да, я молчу о том адепте, что выпустил ко мне каторжника. Но я молчу лишь пока.
Глебол скривился:
— Я же просил не раздувать скандал. Уверен, ты не так понял слова Бихо, а потому…
Я не выдержал:
— Не так понял? А что будет завтра? Завтра окажется, что наследник Малого дома и вовсе глуховат? Ничего не слышал на самом деле, сам всё домыслил?
Глебол вскинул руку:
— Довольно!
Я замолчал. Повернулся к Хасоку, который стоял рядом, поджав губы. Увидел и довольно ухмыляющегося Бихо, который только что заявлял, что всё было совсем не так. И что? Нам с Хасоком уже успели назначить наказание, а им всё сойдёт с рук? Клянусь Хранителем севера, что так это не оставлю.
Вновь обернувшись к Глеболу, я негромко произнёс:
— Старший наставник, прошу разговора наедине.
Он скривился, махнул рукой:
— Оставьте нас.
Когда в палатке, которую мы уже научились ставить с закрытыми глазами, остались лишь мы двое, я всё так же негромко сказал:
— Старший наставник, я совершенно не согласен с тем, как вы оцениваете произошедшее. И не оставлю этого, обращусь к владетелю Суаву.
Глебол грохнул кулаком по бедру:
— И снова ты думаешь, что я что-то буду скрывать от своего владетеля? Щенок! У моего терпения тоже есть предел! — вскочив, Глебол навис надо мной, зарычал. — Уединённая тренировка! На три дня! Немедленно!
На эти крики внутрь ворвался наставник Визир. Следом два стражника в цветах Верде.
Словно назначенного наказания было мало, с меня сорвали егерскую курту, приказали взвалить на плечи мешок с камнями и бежать в лес. К пещерам, в которых тьма и воспоминания.
Правда, когда я добрался до той скалы, то взмок и устал так, что давно позабыл о криках. Хотелось одного — упасть на землю и отдохнуть.
Только поддаться этому желанию — означало погибнуть. Это отец, Великий паладин меча, Клинок ледяной стужи, может спать на снегу, а мне ещё далеко до посвящения.