Он, впрочем, занимался тем же самым: с кривой ухмылкой вглядывался в нас. И так продолжалось ещё десяток ударов сердца. Только убедившись, что шепотки смолки, что все смотрят на него, Глебол задумчиво сказал:
— Каждый раз одно и то же. Снова я вижу улыбки на лице, снова слышу смешки. Кто-то думает, будто тени Безымянного канули в прошлое и крови Оскуридо уже не осталось, что всех их, так удобно отмеченных Безымянным меткой, уничтожили.
И снова мне стало не хватать дыхания. Метка. Конечно, удобно. Сам сегодня пялился на щеку Хасока. Это не синие глаза потомков Дисокола, которые, когда кровь разбавлена, можно легко спутать с серыми глазами потомков Амании. Хотя потомкам Эскары с их когтями, потомкам Химедо, с узором на щеке, потомкам Фирма с четырьмя пальцами и, конечно, потомкам Салира с рогами тем более не спрятаться. Только если ихор Предка очень и очень сильно разбавлен поколениями.
У меня метки нет, но даже текущей во мне крохи хватило, чтобы тени пришли за мной.
Сейчас я забыл о том, что они спасли меня в подземелье. Сейчас я думал лишь о том, что даже спустя тысячу лет одного только подозрения хватило, чтобы верный отцу Флайм схватился за кинжал. Я, наверное, в сотый раз повторил про себя: «Проклятая кровь Безымянного, как бы я хотел выжечь её из себя!»
Глеболу не было дела до одного занятого проклятиями ученика, он пророкотал:
— Кто-то решил, будто я шучу. Кто-то даже не понял, к чему я веду речь. Не страшно, я привык. Кузне Крови уже тысяча лет, она пережила уже девятьсот девяносто волн таких птенцов, как вы. Хотя уверен, те, кто пришёл сюда в первые годы, не смеялись, слыша слова о тенях, — Глебол пожал плечами. — Впрочем, это неважно. Я служу королю и королевству в роли старшего наставника Кузни уже семнадцать лет. Я точно знаю, что вечером я не увижу ни одного улыбающегося лица. Боль, ненависть, отчаяние, слёзы. Вот что я увижу перед собой вечером.
Кто-то прошептал:
— Не дождёшься.
Глебол словно услышал, подначил:
— А кто-то и вовсе будет требовать встречи с его светлостью Суавом, владетелем Великого дома Верде. Предупреждаю — сегодня любой желающий получит шанс покинуть стены Кузни. Но не сможет вернуться. Вам даётся лишь один шанс на обучение и то, что вы его упустите из-за минутной слабости, будет лишь вашей виной, — помедлив, Глебол дополнил. — И уж, конечно, вы не получите назад платы за обучение. Она станет наказанием за вашу слабость.
Сказав это, Глебол хлопнул в ладоши:
— Всё! Разговоры окончены. Сложить под ноги мечи, кинжалы и ножи. Считаю до двадцати, и вы должны остаться безоружными.