Мама Оливера накрывала на стол, и попросила Мишу и Оливера помочь ей.
–Несите вот это, – она передала Мише тарелку с хлебом. – И вот эти стаканы – сказала она Оливеру. – Только не все вместе, а по одному. Хорошо?
Мальчики кивнули, и стянули по куску хлеба.
–Бери все стаканы сразу, – прошептал Миша. – Иначе поиграть не успеем. Полгода носить стаканы будем!
–Полгода это много. Мне уже пять исполнится, а мы все еще стаканы носить будем.
–Вот. Так что бери все сразу, и побежали играть.
Оливер взял два стакана, и стал сверху на них ставить остальные. Башня становилась большой–большой и очень тяжелой.
–Я уроню! – пожаловался он.
–Не уронишь! Их всего двадцать. Или шесть. Или сто! Донесешь. Вот хлеба у меня точно больше.
–Ладно, побежали. Я так быстро донесу стаканы, что они не успеют упасть.
–Точно!
Миша рванул с места и почти сразу запнулся. Весь хлеб полетел на пол, а тарелка с грохотом упала и покатилась.
Оливер бежал сзади Миши, и, наступив на упавший хлеб, попытался словно жонглер на шпагате, удержать стаканы. Но их было так много, что башня из них накренилась, и уже ничто не могло остановить ее от падения.
Бдыщ…Бабах…Дзинь…
–Ой-ой-ой…
–Миша…Они все разбились? – Оливер закрыл глаза руками и не решался взглянуть.
–Все до единого, – прошептал Миша. – Оливер…Нас теперь накажут?
–Не знаю. Меня никогда не наказывали.
–Но за это точно накажут! Ты же разбил все стаканы! Теперь пить не из чего будет!
–Но это ты виноват!
–Я? Как это я?
–Ты заставил меня взять все стаканы!
–Но ты упал сам!
–Нет, это из–за тебя я упал!
–Не из–за меня, а из–за хлеба!
–Ага, а хлеб кто туда уронил?
–Но я упал, потому что запнулся о твой поезд! Так что ты сам виноват!
Мальчики надулись, и отвернулись друг от друга.
–Оливер, что случилось? Ты порезался?
–Нет, – еле произнес Оливер и начал громко рыдать. – Это все Мииииша…
–Это не я, – Миша тоже стал рыдать.
Мама молча подмела разбившиеся стаканы, и собрала хлеб. Наказывать она никого не стала, потому что Миша и Оливер и так сами себя наказали – до конца вечера они сидели по разным углам, и даже не притронулись к железной дороге. Если, конечно, не считать того несчастного поезда, который оказался во всем виноват.