Вор вздрогнул; обернувшись к Орсеку, он не смог произнести ни слова – губы от страха онемели, а лицо побледнело.
– У меня ещё много таких ножей, – сказал воин Тьмы, в одно мгновение оказавшись около перепуганного вора, и воткнул ему лезвие в живот. Глаза Судана выкатились от боли, а Орсек рванул нож вверх, распарывая убийце брюхо. Теплые слизистые внутренности вывалились на руку Тёмному человеку, но ему было плевать на мучения вора. Воин подхватил безвольное тело, и выйдя на улицу, хладнокровно сбросил его в сточную канаву у дома.
– Я говорил тебе, падаль, как ты умрёшь, – и воин кинул на тело ожерелье Вираны.
Орсек не испытывал никаких чувств при этом, только чувство наслаждения.
Воин Тьмы пришёл в гостиницу полностью опустошенный. Угрюмый Дрю уже знал о несчастье – он затащил тело Вираны в их комнату, и теперь она, прекрасная даже во смерти, лежала на своей кровати.
– Ну как ты, а? – спросил Дрю, пытаюсь поддержать Темного человека.
– Отвали, Угрюмый! – вдруг сорвался на толстяке Орсек. – Отвали, – уже шёпотом добавил он и безвольно опустился на стул.
Слезы душили его, но он не мог позволить себе плакать.
Орсеку было больно оставаться здесь и он, вспомнив о предложении Мигиса поселиться в Башне у дворца, стремительно покинул гостиницу. Башня встретила его холодными стенами. Какой-то молодой гвардеец принёс ему вина, но в эту ночь уже ничто не могло согреть сердце Орсека.
9. Главный удар
Боль не прошла, но Орсек уже смирился с потерей Вираны; что-то оборвалось у него внутри, но память о возлюбленной навсегда осталась в сердце воина.
Через неделю после её смерти Орсек снова твёрдо стоял на ногах. Он все еще чувствовал себя разбитым, но винные пары уже испарились из головы, и теперь Орсек мог трезво размышлять и мыслить.
В первую очередь капитан императорской гвардии хотел обсудить последние нюансы предстоящего дела с советником по безопасности императора, Вэйколом. Для этого Орсеку пришлось сесть на своего коня и поехать в резиденцию советника. Вэйкол встретил Орсека с бокалом вина в руке, облаченный белый шёлковый халат.
– А, Орсек, – произнёс он, и тонкие губы, обрамленные маленькой бородкой, исказились в презрительной улыбке.
Воину захотелось ударить этого высокомерного индюка, но он сдержался. Орсеку сразу не понравился советник, и вероятно, это было взаимно, но императору было плевать на личные отношения подданных, и он хотел, чтобы план Тёмного человека был осуществлён чем быстрее, тем лучше. И поэтому Вэйкол, смакуя вино, так и не дождавшись приветствия от Орсека, начал говорить по делу: