– Нет, девочка моя, конечно же, нет, – он шептал и целовал мое лицо. – Я уже слышу звуки скорой…
– Едет реанимация, поднимай ее Олег, – Даня вбежал к нам в комнату.
Олег с лёгкостью вместе со мной встал с дивана и направился на выход. Там уже врачи открывали двери и вытаскивали каталку.
– Спасибо тебе за все, любимый, – я улыбнулась ему и еле подняла руку, проведя по его щеке, уже немного колючей.
Меня положили на каталку. Даня что-то говорил врачам, Олега пустили ехать со мной.
– Пока не за что, девочка моя. Вот за нашу дочь или сына потом обязательно скажешь спасибо. Помнишь про наши планы?
– Помню.
– Ты мне обещала, Даря, – серьезно проговорил он, ждал, будто я соглашусь, и со мной ничего не случится, ведь обещание будет висеть надо мной.
– Это ты мне это обещал, – я попыталась улыбнуться. – Все же сына хочу первого…чтобы на тебя был похожим…
Он кивнул мне. И грустная улыбка коснулась его лица.
Сил больше у меня не было. Мне надели кислородную маску, в руку что-то воткнули. Врачи говорили и говорили между собой, сообщали что-то по рации. А меня немного качало на неровностях дороги, смотрела на почти белый потолок реанимационной машины, ощущала крепкую руку Олега на своей руке. Наверное, именно он давал мне так долго продержаться и не погрузиться в темноту… Но борьба была недолгой, темнота нежно окутала меня…
Не знаю, как было у тех, кто попадал в ту же ситуацию, как и я, но я не видела света в конце туннеля, со мной никто не говорил, не шептал, не звал.
Ты просто находишься в какой-то темноте, будто сам разум, тело отдыхает, набирается сил.
И в какой-то момент просыпаешься, будто ото сна. Пытаешься ощутить свое тело, на месте ли оно, хочешь почувствовать все, проверить все свои чувства, рецепторы.
Легкое шевеление пальчиками на ногах и руках, губами. Все на месте, все работает. Я открываю глаза и вижу большое окно, на улице вечереет, снег пушистыми хлопьями медленно падает и оседает на стекле окна. И правда, пошел снег, хоть для него еще так рано. Вспомнила, как мне об этом говорил Олег, улыбка коснулась моих сухих губ.
Палата была очень светлой и чистой. Но кроме меня в ней никого не было.
Хотелось пить, и сил было много в организме, хоть живот немного и тянуло, если глубоко вздохнуть или пытаться пошевелиться. Я подняла простынь и увидела аккуратную повязку на своем плоском животе, маленькая трубочка выходила из-под повязки и заканчивалась пластиковой емкостью, предназначенной для сбора сукровицы.
Сколько прошло времени – я не знаю, проваливалась в сон время от времени, пока не услышала, как двери в палату тихо открылись и закрылись. Я сразу поняла, что это Олег. Узнала по его духам, по запаху, присущему только моему мужчине. Я открыла глаза и улыбнулась ему. Каким же он был родным. Я так скучала по нему.