Опцион Рем Сейвус также не позволял лентяям расслабляться. В отличие от Марка он вовсю использовал свои голосовые связки, а уличное детство на окраинах сильно обогатило его лексикон, и грозно-весёлые тирады одноглазого опциона действовали весьма отрезвляюще.
Впрочем, особо закручивать ворот не пришлось: в основном бузили по инерции, не сильно заедаясь – сказывалась общая легионерская выучка, дух римского легиона. Да и воины, пришедшие из Первой центурии порассказали соратникам кое-что о своих командирах, и вскоре Шестая центурия стала одной из лучших.
Почти сразу Марк, оставшись наедине со своим другом и помощником, рассказал ему о ближайших целях их центурии, и в общих чертах описал новое оружие.
– Вот как, значит, – Рем почесал правую бровь, – особое задание, говоришь? Ладно, присмотримся к ребятам, кто на что способен.
Они ещё поговорили о новом назначении, потом перешли на общие темы.
– Как твоя подруга, не бросила тебя из-за потери глаза? – спросил Марк.
– Что ты! У нас, на окраинах, парни со шрамами в большой цене, – улыбнулся друг, – она так гордится моим увечьем, что мне даже неловко становится. Бросила, скажешь тоже! Она спит и видит, когда мы поженимся.
– Ну, молодец, девчонка! А… на меня она не в обиде?
– За что? – удивился Рем.
– Ну, я же подозревал её… тогда, – с трудом выговорил Марк.
– Да что ты! Она девочка простая, бесхитростная, никакой обиды на тебя не держит. А ты как, ну, с женитьбой… Извини, если не хочешь говорить, то и не будем.
– Да нет, ты знаешь, Плацидия выросла из своих детских выбрыков, оказалась вполне адекватной. Она очень хорошо себя ведёт, скорее, как друг, чем как невеста. В общем, когда придёт необходимость, мы с ней поженимся. Но, разумеется, ни о каких любовях речи быть не может…
– Понимаю, – Рем положил руку на плечо друга, сжал его, – всё, центурион, больше о бабах ни слова!
– Принято, опцион! – улыбнулся Марк.
* * *
В преддверии приближающейся войны я задумал протолкнуть в Сенате закон об особых полномочиях императора в случае войны. Мне совсем не улыбалось при необходимости принятия срочных решений во время военных действиях вязнуть в спорах с сенаторами, убеждать их, искать компромиссы. Я должен в это время быть единоличным правителем, диктатором в какой-то мере, и, если и советоваться, то только с военными.
Я начал готовить почву для принятия такого закона. Как обычно, написать его взялся Лар Септимий, а мне предстояло на ближайшем заседании этот закон утвердить. К этому времени явных врагов у меня не было, но и явных друзей поубавилось. Очень не хватало мудрого понтифика Льва, который поддерживал меня, и имел очень большое влияние. В какой-то мере его заменял отец Доминик, но недавно он пришёл ко мне попрощаться: новый Папа Гиларий отправлял его в глухой монастырь подальше от столицы. Я ничего не мог поделать – вопросы церковных перемещений и назначений были полностью в компетенции понтифика, тем более, такого формалиста и крючкотвора, как Гиларий.