Через миг поляна опустела.
Рассветное солнце пригревает спину.
Сначала дёргался в бессильной злобе, сломал два клыка, потом затих. Колдовскую цепь изнутри не порушить.
Есть время подумать, сложить из осколков целый горшок: владыка… Иней… полудница… на оборотнях верхом злыдни. Известно, что рогатые – личные слуги демона Филотануса. Полночь – труслива, с полудницей даже стаей не справятся, без помощи не осмелились бы. Значит, тут демон Филотанус замешен.
Только зачем?
Мёртвый коргоруши! Свежая кровь! Околдуют полудницу, кабальный свиток подсунут и… Воображение услужливо нарисовало картинку: мёртвая полудница с раздробленной головой и в огненных ранах.
– Ой. Кто. Тут. Воет?
Скашиваю глаза: упырь. Обыкновенный упырь, как вся их братия: рваная плоть, когти, вечный голод. Только у этого одна нога, да и та торчит из-за пазухи грязной накидки.
– Зачем. Жуткий. Вой? – Одноногий упырь плюхнулся на зад. Из зубастой пасти свисает ниточка слюны.
Принесла нелёгкая! И без упыря проблем по самые уши.
– Моя. Нога. – Жалкий голос чудовища никак не вяжется с красными глазами.
Ногу вторую ищет. Кто-то утащил в бою. Если не сожрал, то подвесил на дереве смеха ради. В голове шевельнулась спасительная мысль.
– Здесь, здесь твоя нога, под моим брюхом! Я на ней лежу!
– Ась?
Успокаиваю дыхание. Дам поблажку существу, в чьих мозгах пировали могильные черви.
– Твоя. Нога. Здесь.
– Где.
– У. Меня.
– Дай.
– Помоги.
– Ась?
– Стащи. Сеть.
Упырь прополз на когтях вокруг. Сел напротив, почесал длинной рукой затылок с остатками волос.
– Неа. Волк. Кусь-кусь.
– Нет! – Так, спокойно, Тень, дыши глубже. – Волк. Хороший. Не кусь-кусь. Кощеем клянусь.
– Ась?
– Землю жрать буду!
Хлопает глазами. Время подпустить жалости:
– Упырь хороший. Волк хороший. Нога.
Уши прижал, хвостом виляю, улыбаюсь клыками наружу:
– Упырь. Хороший. Сеть. Снять. – Упырь поднял с землю брошенную людскую мотыгу. С него станется разбить острым концом череп беззащитного оборотня: известно, что нечисти веры нет. Надеюсь, скулёж убедит упыря в моей немощи.
Упырь тем временем сзади тыкает мотыгой. «Не бойся, – мысленно подбадриваю, – тем местом я не кусаюсь». Но молчу. Только Черногору ведомо, что оборотни вытворяют с Полудницей, а я тут на брюхе перед упырём ёрзаю!
Тяжёлая сеть зашевелилась. Дёрнулась и медленно поползла. Освободились нос, пасть, – понимаю, что не дышал вовсе. Воздух через заколдованные ячеи не проходит.
– Ась? Нога?
– Славно, упырь, славно. Тяни, родной!
Сеть вздрогнула, протащилась и… выскакиваю, как из пращи.
Сзади раздался обиженный вопль. Ничё, упырь, свидимся. Придёт время, притащу каких хочешь ног – выбирай на вкус.