Перед глазами мелькали лица, обладателей которых я заставлю поплатиться, и в череде этого списка промелькнули знакомые и холодные черты мага. На воспоминании о нем я вздрогнула и задрожала, внезапно осознавая то, о чем прежде не думала. О том, что обнимая и целуя Костаса сегодня, я ничего не чувствовала. Лишь холодный расчет и злость. В остальном я оставалась полностью безразличной. Но от одного воспоминания о демоне…
Удар, и зеркальная гладь рассыпается на крупные и мелкие осколки, а я медленно поднимаюсь на ноги, сжимая кулаки, по которым струится кровь, и смотрю в одну точку, понимая то, кто именно сломал меня.
Больнее всего было понимание, что он, только ОН один был виновен в том, кем я стала, как и то, что делал он это намеренно с определенным умыслом, понятным лишь ему одному.
И его я тоже заставлю за это ответить!
Молча, разглядывала девушку, которая отчаянно прятала глаза, кусала губы, но при этом пыхтела, как стадо ежиков. Судя по тому, как у нее покраснело лицо, она сейчас взорвется, если не выговорится. Но удивительнее было видеть блеск сдерживаемых слез, что таился в уголках ее глаз, пока она, как можно аккуратнее перевязывала мои порезанные ладони.
Я честно терпела, сколько могла, но очередной сдерживаемый всхлип заставил меня поморщиться и мученически простонать:
— Говори уже, — потерла я переносицу и устало прикрыла глаза. В ответ испуганный всхлип и дрожь тонких, огрубевших пальцев, что смазывали какой-то вонючей гадостью мои руки. Открыла глаза и посмотрела на печальный, затравленный взгляд. Несмотря на покорный вид, побелевшие губы продолжали подрагивать, как и трясущийся подбородок. — Ну же, я жду, — поторопила я, недовольно окинув взглядом служанку.
— Простите меня, ваше величество, — опустила она голову, а из глаз упала предательская слезинка, которую она поторопилась смахнуть, замерев в покорной позе. — Я не могу себе позволить высказываться.
— Это был приказ, — оборвала я ее лепет, так как уже отчаянно хотела закончить этот день. Видимо, выразилась я слишком резко, потому что девушка сжалась, вызывая во мне досаду и предательское чувство вины, но я отмахнулась от этих ненужных переживаний и требовательно посмотрела на Милу.
— Мне страшно за вас, миледи, — произнесла она очень тихо и посмотрела так, словно приготовилась к удару. И в этой запуганной девочке я увидела отражение той, кто сегодня, наконец-то, исчез. Той, кем я была последние пять лет. Вид мне не понравился. Захотелось брезгливо скривить нос и дать подзатыльник, чтобы она уже собралась с мыслями и силами…