Вместо панических мыслей, я попыталась сосредоточиться на ощущениях… и это помогло. Стоило выбросить из головы сомнения, как я стала различать осторожные, дразнящие прикосновения. Легкие, почти невесомые, с той лишь разницей, что вместо перышка, по мне скользили смертоносные когти, отслеживая бешено стучащий пульс на шее, после они спустились ниже, прошлись между грудей, но стоило мне затаиться, я ощутила, как теплый и гладкий коготь обводит сосок по кругу. Такая малость, но мне оказалось этого достаточно, чтобы задрожать, прикусить губу, чтоб не вскрикнуть, помня о запрете. Кожа покрылась мурашками, а грудь моментально налилась от желания, отчего следующее осторожное прикосновение ощущалось еще более остро.
Затем грудь оставили, едва не вынудив меня захныкать от разочарования, но вновь замерла, когда кожу на животе стало покалывать, медленно спускаясь ниже… ниже…
По мере спуска, когти становились менее чувствительными, и уже в самом низу я чувствовала лишь прикосновения пальцев. Вполне человеческих, если бы я не знала истину.
Демьян лег рядом, прижался к моему боку, все еще кружа пальцами рядом, но, в то же время, так далеко от места, которое невыносимо хотело прикосновения. Слегка раздвинула ноги, надеясь, что меня не накажут за это невинное приглашение.
Шершавый язык прошелся по ушной раковине, заставив захлебнуться воздухом, а после на мои раскрытые губы обрушились в жадном, порабощающем поцелуе, ловко завладевая моим ртом, но достаточно аккуратно, чтобы не поранить клыками. Голова вновь закружилась, мысли улетучились, как и желание думать, или переживать из-за того, кто именно меня ласкает, и в чьих когтистых руках я медленно сгораю.
Но все мгновенно поменялось, когда длинные пальцы без подготовки вошли в меня, вынудив выгнуть спину и закричать от ослепляющей боли. Крик потонул в еще более глубоком поцелуе, а заструившиеся по щекам слезы, смахнули в нежном жесте, так не вяжущемся с тем подавляющим голодом и жаждой, с которыми меня обнимали и целовали, не давая даже нормально вздохнуть.
Кислорода оказалось совсем немного, отчего даже стонать я больше не могла, понимая, что задыхаюсь. Сознание затуманилось и лишь в следующее мгновение мне позволили глотнуть воздуха. Всего два вздоха и к моим губам насильно прижимают руку, с которой на губы заструилось что-то соленое и горячее, с металлическим привкусом. До затуманенного разума не сразу дошло, что это, а когда поняла, стала отчаянно отворачивать голову и сжимать губы, но сколько-то крови из раны на его запястье все равно попало в рот, вызывая тошноту.