— Костас, — хотела я произнести предупреждающе, но вышло скорее жалобно. Чтобы отвлечься взвела курок, а после положила палец на спусковой крючок, но для выстрела не могла выровнять дыхания. Вероятно, если бы ружье не помогал держать король, ствол сейчас ходил бы ходуном от того, как меня трясло.
— Ты бесподобно пахнешь, — произнес он, уже даже не прикрываясь тем, что пытается помочь, и втянул воздух у моего уха. — Я брежу тобой, Виктория. С каким бы удовольствием я увел тебя сейчас в свою спальню, плюнув на всех, разложил на своей постели, а после сделал своей. Только моей… — порывисто обнял он меня. Палец на спусковом крючке дернулся и прозвучал выстрел, приводя в чувства, но заставив дернуться, как от неожиданности, так и от отдачи, что смягчил Костас своей хваткой.
Я не стала ждать, когда развеется пороховая дымка, и рассматривать результаты своего выстрела, и так поняла, что пальнула в «молоко». Вместо этого сделала шаг вперед, отстраняясь, а после развернулась с предусмотрительной улыбкой на лице, помня о том, что зрителей никто не отменял.
— Вы можете тешить свои фантазии, сударь, — не прекращая улыбаться, тихо произнесла я. — Но этому не бывать. Мои условия вы прекрасно помните. И я не вижу ни одного повода, чтобы думать, что они будут выполнены. Трахайте хоть весь дворец, если одной вашей рыжей нежности вам недостаточно, но я отказываюсь быть временной утехой. Я не позволю вам ни единого поцелуя, по доброй воле и желанию, без должного уважения к себе. Того самого, что вы не можете проявить к той, кому клялись в любви. Так почему я должна верить, что со мной будет иначе? Меня вы не любите, меня вы просто желаете. И это желание пройдет сразу, после утоления голода. В то время, как я потеряю последние крохи уважения к себе. Для меня — это слишком высокая цена, в отличие от вас, — смотрела я ему прямо в глаза.
— В свою очередь, я должен предупредить, что принимаю ваш вызов, Виктория, — слегка кивнул он с серьезностью во взгляде. Но там, еще было место предвкушению. Как опытный хищник, он предчувствовал игру, где главным призом была моя капитуляция. — Вы окажетесь в моей постели. Более того, вы полюбите меня, Виктория.
— Не слишком ли голословно, ваше величество? — процедила я сквозь улыбку, которую с большом трудом удавалось удерживать, чтобы она не превратилась в оскал.
— Вы ошиблись, Виктория, когда решили, что этот голод утихнет так скоро. Я не могу отказаться от слов, данных графине. Я по-прежнему питаю к ней нежные чувства… но вы, Виктория… Вы стали наваждением. Мне нужно немного времени, чтобы решить этот вопрос и разобраться. Я понимаю и принимаю ваше желание не сдаваться мне так просто и отстоять свои принципы. Более того — я нахожу это желание достойным и заслуживающим уважения. Но вот вам мое слово: вскоре я добьюсь вас, Виктория. Вы будете принадлежать только мне, потому что на меньшее я буду не согласен, — послав мне самоуверенную и хищную улыбку признался Костас, но не дал мне выдавить и слова против, подавшись вперед и обхватив мое лицо руками, а после впился в мои губы поцелуем.