Исключением всегда была только Райка- дочь нашей соседки Веры Павловны. Командированная из подмосковной Электростали, она преподавала русский язык и литературу в нашей школе и всегда держалась подальше от местных склок и сплетен. Муж у Веры Павловны был, хоть и жил в родном городе и приезжал к ним только по праздникам- либо они ездили туда, чем Райка обожала хвастаться при любом случае. Говорила, что вообще-то она москвичка и ездит к себе домой в столицу, хотя все мы прекрасно понимали, что Электросталь, хоть правда от столицы в паре десятков километров, это такая же Москва, как мы- супермодели. Но мы всегда воспринимали эти ее похвастушки терпеливо. У каждого свой характер. Ее-далеко не самый плохой. Она была нашей подругой- это самое главное. Наверное, факт того, что Вера Павловна была не из наших, и позволял их семье общаться с нашей и не испытывать на себе прессинга… Для остальных мы были словно с огромным клеймом посреди лба.
Я знала, что наш отец жив. Более того, у матери в паспорте все еще был штамп о браке… Только однажды я ее спросила, где отец и почему не живет с нами… Помню, как она тогда подняла на меня свои пустые, вечно уставшие, то ли сонные, то ли заплаканные глаза и ничего не ответила… Больше я не спрашивала. Он появился только однажды. Нам было по одиннадцать лет. Помню, как прибежали со школы, взмыленные после физкультуры, а во дворе стоит красный жигули, неизвестная машина, ненашенская… Заходим в дом- пахнет пирожками и вареной картошкой. Странно. Обычно в обед дома никого не бывает. Мать работала на хлебокомбинате и приходила только к семи вечера. С учебы мы «встречали себя сами», как любила говорить Айза- разогревали себе еду из холодильника, обязательно делали уборку, потому что мать устроила бы разнос по приходу, не разложи мы все по местам и не помой полы, потом садились за уроки- и этот вопрос тоже контролировала сестра. А тут- шкворчание масла на кухне, какая-то суета, которая буквально ощущалась в воздухе прямо с порога… Заходим внутрь- мать дома. И даже в платье свое выходное вырядилась. На голову ободок нацепила…
–Чего встали, кулемы?– без «здрасте» деловито отвешивает нам,– отец приехал. Идите, на стол накрывайте и знакомьтесь…
Столько торжественности и воодушевления, наверное, я до того дня никогда в ее голосе не слышала…
Мы переглянулись с сестрой. Помню, как недовольно Айза поджала губы, но ничего не сказала матери в ответ. Мы взяли по тарелке с приготовленным и пошли в зал. Сидевший там уже за столом, выдвинутом на центр комнаты, чужой, незнакомый мужчина как-то строго оглядел нас. Промолчал. Ни слова- ни тебе привет, ни я ваш отец… Чувство неловкости повисло тяжелой взвесью в воздухе.