— Какие чудесные горничные. Какие красивые у них глаза… Теперь я понимаю, почему вчера у нас ничего не вышло, — покачала головой. — Даже самый голодный желудок не позарится на простенький тортик после двойного блюда.
Игорь лишь улыбнулся, продолжая орудовать вилкой.
— Ах, кстати говоря, генерал, — девушка вскинула указательный палец. — Я хотела вам кое-о-чём рассказать, о чём вам в ближайшее время должны сообщить. Говорить об этом пока нельзя… Но я могу проболтаться.
— О чём же?
— Хм… Я скажу, если вы вспомните, где у меня родинка… — заявила девушка.
Игорь кивнул:
— На левой ягодице, ваше высочество.
— Бинго!
— И о чём же вы хотели проболтаться?..
— Ах, это. Очень хорошая новость. Скоро вы сможете увидеть свою сестру — вас вызывают в Москву.
— Зачем? Ещё церемонии?
— В некотором смысл; если церемонией можно считать военный трибунал…
…
…
Sir Igor… I wonder if he can be considered a sir. Should I go for a better word..?
Принцесса Юкио хмуро водила ручкой по белой бумажке.
Девушка собиралась написать письмо, но вот уже добрые десять минут она не могла завершить даже первой строчки.
Юкио вздохнула
Сложно сочинить письмо, когда ты даже не уверена, что же вообще написать… Но что-то написать было нужно, необходимо… Девушка приподняла глаза и посмотрела на светильник, стоявший на её рабочем столике из красного дерева, прямо напротив окна, чернеющего прямоугольником ночи.
Сразу после смерти генерала Ванкувера девушка покинула город, — очень вовремя, учитывая все произошедшее в нём после этого события: очередное восстание, осаду… Юкио избежала всего этого и вернулась в родовое поместье своего отца, принца Юдзиро. Там она провела несколько дней, пока однажды не получила приглашение своего дядюшки Императора во дворец.
Зачем он её пригласил? Потому что волновался за неё? После того случая, с избиениеv в народе пошли волнения. Трагизм и жертвенность ещё сильнее подкрепили её популярность среди простых людей… Очень может быть её дядюшка тоже заволновался, и Юкио даже могла принять эту теорию на веру, если бы не определённые странности, которые девушка заметила уже во дворце.
Так, например, министров и всякой прислуги, которой раньше было пруд пруди, — по крайне мере в её воспоминаниях — нынче стало подозрительно мало, отчего просторный дворцовый комплекс казался совсем запустелым. Единственные оставшиеся служанки ходили с опущенными головами.
Не то чтобы девушке это было неприятно. Наоборот, впервые за долгое время она могла вздохнуть спокойно, ощущая свободу от людей, которые хвалят её безупречность, и которых ей так и хочется раздавить, — от которых её тошнило…