С другой стороны, ей было немного жалко этого… Парня.
И правда, ведь за всё это время он и слова не сказал. И даже сейчас, когда, очевидно, решалась его судьба, он всё равно хранил молчание. Как будто она была чем-то ценным, эта его тишина. Григории это казалось глупым и неправильным.
Неужели он и вправду не мог сказать в своё оправдание совсем ничего?
Непохоже…
Григория цокнула языком, приоткрыла свои губы, без единого мазка помады, и сказала:
— Рано ещё говорить… Я хочу послушать, что он скажет, — она посмотрела на Игоря.
На платформах зашептались. Комиссар прищурился. Княгиня Масодова продолжала улыбаться своей выверенной до миллиметра улыбкой.
Тут раздался ясный молодой голос:
— В таком случае я тоже всецело за то, чтобы дать защите сказать своё слово.
Григория намеренно не посмотрела на человека, который это говорил. Но даже так она знала, что он, Павел Рюрикович, улыбается. Девушка была права: юноша, который после своего заявления собрал на себе внимание всех людей вокруг, действительно улыбался. И улыбка его была непроглядной. Как у человека на рекламном рисунке.
На этом первое голосование завершилось. Большинство решило выслушать Игоря. Комиссар был недоволен, но недовольство его продолжалось не долго, и уже скоро мужчина расслабился. Ведь это было ещё не оправдание. Но лишь просьба уточнить некоторые делали. А уточнять он мог сколько угодно, ведь обвиняемый очевидно был виновен.
Прокурор так вообще остался непоколебим.
Княгиня Масодова доброжелательно улыбалась.
Григория выдохнула, настойчиво посмотрела на Игоря, который всё молчал, и сказала ему:
— Ну давай. Можешь что сказать в своё оправдание?
Все собравшиеся прислушались.
Игорь наклонил голову.
И задумался…
С начала процесса юноша молчал. Не просто так молчал. У него было аж две причины. Первую из них можно оставить без внимания на данный момент, а вот вторая заключалась в том, что Игорю хотелось сперва понаблюдать со стороны за собственным слушаньем.
Очевидно, что всё это кто-то подстроил. Очевидно, что у этого человека или людей были некие свои планы. Юноша их не понимал, а потому, вместо того, чтобы пытать пресечь их на корню, он позволил им немного развернуться, сыграть первые несколько аккордов своей партии, чтобы потом по ним разгадать мелодию целиком.
И кажется, у него это даже получилось…
А потому Игорь принял единственное верное решение. Он приподнял голову, встречая многочисленные взгляды всех собравшихся, и, на обвинения в его якобы намеренном желании посеять смуту, в его жестокости, — на всё это Игорь ответил единственной фразой: