И как только юноша всё понял, он протянул руки и схватил свою сестру со спины, прижал её к своей груди и прошептал наухо:
— Разумеется я ничего не сказал. Ведь ты моя любимая младшая сестра.
Елисавета в его руках вздрогнула. Она хотела к вырваться и повернуться к нему, но Игорь повернул её сам, а затем повалил на холодную, каменную могильную плиту. Девушка задрожала от холодна, и в то же время Игорь видел по глазам своей сестры, что внутри неё закипало пламя. Что ж, тогда им просто нужно выпустить его наружу. Игорь сорвал с девушки платье, открывая до пояса её белую кожу, а затем навалился на неё, зажимая между могильной плитой и собственным разгорячённым телом…
Согласно первому закону термодинамики, — а может быть и не первому, Игорь в физике не разбирался — тепло стремится к равномерному распределению по вселенной. То бишь, если ты касаешься чего-нибудь, что холоднее тебя, ты будешь этому чему-то своё тепло отдавать. Поэтому неправильно говорить, что когда люди обнимают друг друга, они согреваются, — на самом деле они занимаются перераспределением тепла.
…Стояла ночь, холодная и мрачная. Звёзд на небе было не разглядеть. Дул ветер, и хлестали друг о друга оголенные древесные ветви.
Девушка в руках Игоря тоже в какой-то момент задрожала от холода. Юноша держал руки на животе Елисаветы. Когда он заметил, что ей стало холодно, он прижал её покрепче. Елисавета не сопротивлялась — она была покорной, словно кукла, причём кукла весьма потрёпанная: в мятом платье, натянутом только на одно плечо, в то время как второе оставалось оголённым, и взъерошенными волосами, которые лишь чудом до сих пор оставались завязанными в хвостик. Игорь принюхался: они приятно пахли. В том смысле приятно, что никакого запаха у её волос не было. Не то чтобы юноша ненавидел ароматы лаванды, ромашки или клубники, — всей той луговой палитры, которой насыщают шампуни, — но естественный запах женских волос нравился ему больше… Он его возбуждал.
Вдруг Елисавета у него в руках заерзала, повернулась к нему лицом и сказала:
— Соринка попала в глаз.
Игорь улыбнулся, притянул девушку ещё ближе, высунул язык и лизнул её зрачок. Елисавета на мгновение напряглась, а потом растаяла в его объятиях.
Они могли бы так лежать ещё долгое время, но в какой-то момент Игоря схватил такой озноб, что юноша понял: ещё немного, и он оставит на этом кладбище пару отмороженных пальцев. Тогда юноша спросил Елисавету:
— Ну что, идём?
Девушка тут же, без малейших усилий высвободилась из его объятий, приподнялась и стала поправлять платье. Игорь тоже поднялся и стал застёгивать рубашку, пуговица за пуговицей. При этом взгляд его опустился на могильный камень. На нём проваливались чёрными безднами три капли, — сияй на небе луна, было бы видно, что они были красными. Юноша улыбнулся, и в этот же момент за его спиной раздался железный голос: