Мы вышли у подъезда, молча наблюдали как машина, вместившая столько нашего горя, скрылась за поворотом.
Я ждала приговора. Позовет подняться или нет? Разрешит вернуться?
Я нагулялась, бабуля, вкусила свободы, теперь хочу домой.
Разглядывала ее сапоги. Старые, знакомые. Они, и даже тот небольшой клочок земли, что попадал в поле моего зрения, напоминал мне о детстве, доме, деде и вине.
– Потом приходи, – сказала бабуля, и сапоги пропали.
Земля помутнела.
Остались только мои сапоги. Левый, правый, левый, правый. Лужи, белые полоски пешеходного перехода, ступеньки автобуса…
– Ты чё?
– Просто нет настроения.
– Зареванная вся…
Сиддхартха у Гессе говорил, что умеет делать две самые важные вещи – это ждать и поститься. Но ведь есть и еще одна, не менее важная. Каменеть…
Каменеть – это я, конечно, в деда. Каменеть – это дать себе возможность ненадолго не быть. Ни света, ни тьмы, ни цветов, ни оттенков, ни боли, ни радости, только я на диване, только прямо по курсу окно. Квадрат окна становился единственно существующим, пока еще имеющим форму и хоть какое-то значение. Я же не могла все время спать, физически не могла, и тогда каменеть становилось единственным способом существования.
Я все никак не могла выплакать деда. А бабулю понять – почему после его ухода она не стала искать во мне утешения?
Его нет, можешь меня обнять – говорила я ей, так, чтобы она не слышала. А она не обнимала. Неужели мир разрушится, если в нем на один камень станет меньше? Зачем тебе такое наследство? Будь теплой…
Я ходила к ней в гости. Мы пили чай.
Теплой она не была.
К моему счастью, к концу учебного года появилась еще одно бессмысленное, но прекрасно пожирающее время занятие – я стала готовиться к предстоящим выпускным экзаменам. Поглощала абзац за абзацем. Понятое, выученное, вызубренное вещала все тому же окну. Исписывала листы формулами, иксами, игреками. Комкала, загромождала ими стол.
Но высокие балы в зачетке, не радовали, лишь напоминали, что совсем скоро мне снова больше ничего ни останется, кроме слез в кинотеатре, кроме как каменеть перед окном и в Костиных руках, и бесконечное ожидание сна…
– В магистратуру идешь? – спрашивали девчонки.
Думаю: «Зачем?», а для них пожимаю плечами.
Загибая пальцы, они в ужасе перечисляют предметы, по которым предстоит сдать вступительные экзамены в магистратуру, и я говорю, что я с ними.
– В общежитии нуждаетесь?
Надменная женщина в приемной комиссии, заполняет ведомость на мое зачисление в магистратуру.
– Да!
Бабуля ведь не зовет вернуться.
Костик отпустил меня легко. Сказал, что я «молоток», потому что на бюджет поступила. Сказал, что квартиру за собой все равно оставит, чтобы мы могли видеться. Даже что-то подарил… Мишку… Кружку…