Свет фонаря выхватил из темноты лицо Страшилы. Он по-прежнему сидел у входа-выхода.
Казалось, Страшила, наконец, очнулся. Привычная отрешенность на его лице сменилась страхом. Огромные голубые глаза, будто только меня и искали в темноте, среди дождя. Он, не мигая смотрел мне в глаза. Я ободряюще улыбнулась, и подошла ближе, заглянула за невысокий борт кузова, чтобы увидеть то, что освещал Вася.
Широкая Страшилина штанина чуть выше колена была порвана. В прорези ткани виднелось бардовое месиво, из которого выходила кровь, мокрила штанину.
– Надо в больницу, – говорю я Васе, не сводя глаз с раны.
Вася не ответил.
Я подошла к Леве и крикнула ему в лицо то же самое.
Лева смотрел на меня как на дуру.
Только в этот момент я заметила, что дождь кончился. Точнее кончается. И кричать не было необходимости, он уже не перебивает.
Еще раз повторяю про больницу, уже спокойнее. И добавляю:
– Возвращаться надо.
– Да ты чё! – тут же всполошился Лева, и уже тише, чуть наклоняясь ко мне, видимо, чтобы Вася не слышал, – я не нанимался вас туда-сюда катать. У меня груз.
Потом сплюнул себе под ноги и тоже заглянул в кузов, посмотрел на Страшилину ногу, присвистнул.
– Мы до Маковки уже почти докатили.
– Там больница есть?
– Есть. Медпункт.
– Больница нужна!
– Медпункт подойдет, – сказал Вася.
Мы добрались до Маковки. Потом ехали по деревне пока была дорога. А дальше пришлось идти пешком иначе, как сказал Лева, его «ласточка» погрязнет. И мы бы, наверное, погрязли, но благо, в разжиженный дождем грунт были предусмотрительно набросаны кирпичи и доски.
Вася с Левой вели Страшилу под руки.
– Брательник твой что ли? – покряхтывая под своей ношей, спросил меня Лева.
Я не ответила.
– Чё, бля, хахаль?
Он усмехнулся и даже присвистнул.
Лева подвел нас к одному из стоящих в ряд домов. Оставил Страшилу на Васю и направился к забору. Со знанием дела отодвинул доску, та легко поддалась. Он сунул руку в образовавшуюся щель, нащупал замок. Один «щелк» – и дверь распахнулась.
Во дворе лаяла собака. Лева скомандовал:
– До крыльца идите. Шарик не достанет.
И сам пошел вперед. Вскоре собака затихла.
Я заняла Левино место под правой Страшилиной рукой. Наш раненный в действительности оказался не так уж невесом.
Мы осторожно вошли во двор. Из темноты, справа, доносился Левин голос. Он разговаривал с собакой – приветствовал ее, говорил: «Как ты вырос, мужик!»
Когда уже стояли у крыльца, Лева отпустил собаку. Цепь ее к нам не пустила. Лева вбежал по ступенькам, постучал в дверь.
Вскоре в проеме двери показался тучный мужчина.
Он поприветствовал Леву: