Настя убрала одну тарелку, а в ту, что осталась, положила картошки, да с горкой.
– А ты?
– Уже поела.
– Посидишь со мной?
Мы сели за стол. Настя придвинула мне стакан молока, корзиночку с хлебом, тарелку с куском сливочного масла.
Я отхлебнула молока, отправила в рот два обжигающих кусочка картошки и принялась за дело.
– Ты тоже думаешь, что Мякишево просто опустело?
Она пожала плечами.
– Не знаю.
– А ты слышала, что про него говорят? Ну что там люди засыпают и проснуться не могут. И что никто не знает, что это с ними такое, болезнь это или типа эксперимент.
Я очень старалась говорить непринужденно, но сама чувствовала, что начинаю горячиться…
– Ну про форум слышала? Вся Россия обсуждает, что с ними. Сонным Селом Мякишево называют. Это-то слышала?
Настя снова пожала плечами.
– Говорят, что полигон там неподалеку, – выдернула наугад одну из тысячи обсуждаемых версий, – испытывают там что-то или запускают… Вы же рядом живете!
Последнюю фразу произнесла непростительно громко. Настя неловко заерзала на стуле.
– Я вот просто думаю не страшно вам рядом жить с таким местом… – будто в оправдание замямлила я.
Настя смущенно ответила:
– Да не рядом. Я даже не знаю, где это… Мне только Лева рассказывал…
Я замерла с поднесенной ко рту вилкой.
Проглотила наспех пару кусочков картошки.
– Что рассказывал?
Настя долго хлопала ресницами. Потом, наконец, ответила:
– Да ничего особенного. Просто рассказывал, что родился там. Что мама там живет. Звал…
Последнее слово произнесла шепотом. Глаза опустила.
– Звал? В Мякишево? – накинулась я, – Зачем?
– Знакомиться, – также тихо ответила Настя, не поднимая глаз.
– И что еще?
Настя не ответила. Отрицательно помотала головой. Она разглядывала свои руки, сложенные на коленях.
Я ела.
У картошки не было вкуса, у молока температуры, но я покончила с ними, и прежде, чем поблагодарить хозяйку все-таки спросила:
– Вы давно вдвоем живете?
Настя подняла глаза и долго не могла сообразить, что ответить, потом сказала:
– Я в общежитии живу. А папа здесь сам.
– А мама?
Я встала из-за стола, нарочно шумно отодвинула стул.
– В Шамати живет. У нее там семья.
– Спасибо, – поблагодарила я Настю за еду и за компанию, правда чуть более раздраженно, чем следовало.
Взяла со стола хлеб, к которому сама так и не притронулась, и попросила у Насти ножницы.
Завидую Страшиле – сидит, молчит, смотрит в окно, и такое ощущение, что не скучно ему, не одиноко.
И я попробовала. За окном моросит дождь. Такой мелкий и частый, что заметить его можно лишь в просвете между деревьев.
Я подошла к Страшиле и опустилась перед ним на колени. Положила на не застеленную кровать принесенный хлеб.