– Нам это совершенно по «барабану», – пробурчал гневным голосом Беркутов, обхватывая маленького человека рукой за тонкую шею, – не мы тебя сюда приглашали, чтобы делать нам такие неоднозначные предложения – хотят поставить нас «раком»? – хорошо, пусть попробуют; но, как бы там ни было, я никому не намерен отдавать добровольно то, что добывается с такими огромными, титаническими трудами, – пусть рискнут взять это силой!
Тут он толкнул свою жертву немного вперед, предоставляя Алексею возможность подхватить его своими большими руками; большой человек приподнял его над кафельным полом до положения, чтобы глаза смотрели в глаза, а затем, сделав страшной и без того звероподобную рожу, принялся внимательно изучать обнаглевшего человека, словно бы пытаясь своим «всепроникающим» взглядом его «просверлить» либо – чего уж там? – сразу убить.
– Только, гляди, обстановку мне здесь не запачкай, – вовремя предупредил Костя-киллер, намекая, что умерщвлять этого человека в кабинете не стоит.
Хорек, осознав, что его ожидает, энергично брыкался, дергал коротенькими ногами и голосил на весь особняк душераздирающим криком, нагнетая и без того напряженную обстановку. Поскольку на дворе был май месяц, окно в кабинете оставалось открытым, а следовательно, этот жалобный верезг был услышан столичными преступными элементами, сопровождавшими Бухгалтера в его «ивановской миссии»; сообразив, что их предводитель оказался в беде, они сразу же стали отчаянно стучать в металлические ворота, ударяя по ним рукоятками своих пистолетов и настойчиво требуя, чтобы им незамедлительно открывали.
– Сбрось его в камеру пыток, – сказал грозно Костя, – а я займусь остальными.
Отдав указание, обычно несложное, Беркутов поспешно вышел из комнаты, увлекая за собой и огромного вида верзилу; в коридоре они разминулись: Михайлов отправился вниз, а хозяин в одну из четырех башенок, ближайшую по отношению к выезду с территории. Здесь следует сказать, что в самой верхней части этого декоративного строения был установлен ста́нковый пулемет, оставшийся еще с послевоенных времен и полностью заправленный боевыми патронами. Разглядев своих противников и насчитав девятерых, агрессивно настроенных и выделявшихся, кроме вооружения, еще и огромным телосложением, провинциальный киллер, неожиданно для него охваченный нескрываемой нежностью, медленно освободил оружие от чехла, ласково его погладил, незатейливо привел в рабочее состояние, после чего принялся «поливать» неприятеля непрекращающимся огнем, беспощадным и яростным, не знающим жалости.