– О чем еще-то нам говорить? – небрежно «бросила» девушка, оказавшись уже подле дверного проема. – Я еду жить к папе, а ты оставайся одна.
Весь остаток этого дня, вплоть до приезда родителя, она просидела в своей комнате, не выходя ни к обеду, ни к ужину. Наконец Холод-старший, закончив все дела на работе (он продолжал оставаться директором их общей с женой корпорации), приехал домой, где его в нетерпении ожидала шестнадцатилетняя дочка, полностью готовая к переезду; он помог погрузить в машину, по ее словам, «все нехитрые» вещи, уместившиеся в двух больших сумках с ручками и приделанными снизу колесиками, после чего они, радостные и счастливые, приготовились удалиться.
Мать, ничем не выдавая «душивших» ее изнутри эмоций, где больше было все-таки ущемленного самолюбия, нежели какого-то сожаления, молча наблюдала за действиями своих самых близких людей. В этот же самый момент в холл спустился Кирилл, намеревавшийся отправиться на ночную прогулку.
– Что у вас опять происходит? – поинтересовался он, увидев необычные до сего момента перемещения.
– Ничего такого особенного, – попыталась разъяснить спесивая женщина, – просто вчера нас оставил отец, а сегодня к нему присоединяется дочь.
– Оставил? – удивленный таким ответом, воскликнул мужчина. – Сколько живу с тобой, дорогая Карина, не перестаю удивляться твоей огромнейшей наглости – значит, получается, это я вас оставил, а не ты мне накануне указала на дверь? Интересно, как это ты всегда все умудряешься развернуть в свою пользу? Но, ладно, пусть будет так – я не буду с тобой сейчас спорить.
– Это одно и тоже, – заявила своенравная хозяйка развалившегося семейства, – всему виной твои любовные связи на стороне.
Супруг, скривив лицо от недовольной гримасы, ничего не ответил, только быстрее направился к выходу, увлекая за собой свою старшую девочку.
– Дамира, – крикнула им вдогонку надменная женщина, – не смей возвращаться! – презрительно фыркнула, а следом, уже повернувшись к Кириллу и сделав лицо более мягким, с интересом спросила: – Сынок, ты куда-то уходишь?
– Да, пойду погуляю, – ответил тот бесстрастно, не показывая эмоций, – я понимаю, ты сейчас скажешь, что меня совсем не волнует, что происходит в нашей семье, на что я честно отвечу, что это полная правда; по моему мнению, это сугубо ваше личное дело, я же люблю одинаково вас обоих и занимать чью-либо сторону в этом исключительном случае просто не собираюсь; подводя же неутешительный итог, скажу: в своих личностных взаимоотношениях разбирайтесь, как того пожелаете, я же в них соваться не буду.