Пока супруга общалась с сыскным человеком, Владислав в то же самое время выслушивал точно такие же сведения, но только уже полученные им от своего продвинутого юриста Изюмова, который, кроме всего остального, оказывается, имел некоторый опыт в том числе и в оперативной работе; тот только-только успел передать, что состояние Дамиры остается стабильным и не вызывает больших опасений, как сотовый телефон его руководителя настойчивым вызовом возвестил, что на нем включилась вторая, параллельная, линия.
– Что за день-то сегодня такой? – матюгнулся он в аппаратик, а в следующий миг сделал своему собеседнику однозначное предложение: – Я все понял, давай уже «отключайся»: у меня телефон во-вот раскалится – столько звонков сегодня, что даже не знаю, за что и схватиться.
Действительно, разговор обещался стать важным, потому что звонила Азмира; оказывается, у нее назрел вопрос ничуть не менее важный, первостепенный и требующий немедленного реагирования (это вначале), а затем, соответственно, разрешения. Интересно, что же случилось у девушки? Накануне вечером, чуть только Слон удалился, направляясь отдыхать в парк им. В.Я. Степанова, маленькая девочка в тот же миг «пустилась» в непрекращающуюся истерику: она, еще совсем недавно чрезвычайно увлеченная пребыванием в новой квартире, теперь настойчиво требовала из нее побыстрее съехать, и никакие уговоры ни матери, ни Анжелики на Диану не имели никакого положительного воздействия… она кричала и голосила:
– Мама, давай уедем отсюда домой! Я очень боюсь этого страшного дядьку! Он мне не нравится!
– Хорошо, хорошо, – соглашалась впечатленная мама, даже не пытаясь тому паническому капризу, что внезапно возник у ее маленькой дочки, хоть как-нибудь воспротивиться, – мы обязательно переедим, но только вот не домой… туда мы ехать не можем.
– Но почему? – не верила девочка, заливаясь слезами. – Ведь там мой любимый папа и бабушка?
– Мы с твоим папой в очень огромной ссоре, – уверенно твердила непримиримая девушка; но вместе с тем, объятая состраданием, она и сама начинала вместе с дочерью плакать: – И не можем быть более вместе… но как ты посмотришь, если мы переедем к Дамире?
Она умышленно не называла имени Владислава, прекрасно осознавая, как в итоге отреагирует дочка; говоря иначе, Холод надеялась «подкупить» еще несмышленую дочку полюбившейся ей взрослой сестричкой и по большей части ее уловка сработала: постепенно переставая хныкать, капризная девочка наконец согласилась с заманчивым вариантом, ей сейчас предложенным и показавшимся детскому мозгу вполне оптимальным; ну, или просто, желая побыстрее уехать из нехорошего места, в одно мгновение ставшего попросту страшным, она готова была согласить с любой мало-мальски приемлемой ей авантюрой.