Видавшая виды «газель» приехала на удивление быстро, создав у окружающих впечатление, что она стояла за углом дома и ожидала там именно этого вызова. Раненую девочку еле-еле смогли оторвать от матери, а затем тут же в спешном порядке погрузили на носилки, установленные в заднем салоне больничной машины; самым первым делом Диане поставили капельницу, после чего уже наконец можно было двигаться в путь. Мать? Она ни в коем случае не хотела расставаться со своей маленькой девочкой и напросилась внутрь «реанимобиля», чтобы непременно сопровождать свою малышку и чтобы проследовать с ней вплоть до областного травм-пункта; в такой жуткий миг дежурная фельдшер (даже если бы и сильно захотела) все равно никак бы не посмела ей отказать, и Азмира, продолжая «биться в истерике», залезла в передвижную реанимацию. Далее, на полной скорости, какую только могли позволить развить мастерство водителя и мощность двигателя «потрепанной» в многочисленных поездках больничной машины, спасатели, пострадавший ребенок и безутешная мать погнали в главную областную травматологию, основным направлением деятельности которой являлся прием и обслуживание получивших телесные повреждения деток.
Весь путь занял чуть более сорока минут, и в конечном итоге безжизненная малютка была доставлена в лечебное учреждение, где ей смогли бы оказать экстренную и квалифицированную медицинскую помощь. Не отключая присоединенной к руке лекарственной капельницы, девочку прямо с ней транспортировали на улицу и быстрым шагом покатили носилки в сторону здания хирургических отделений. Холод все это время семенила рядом с профессиональным составом больницы, явно намереваясь следовать до операционной палаты; однако не успели они еще приблизится к запретной территории, как путь ей преградил дежурный доктор, достигший пожилого возраста и одетый в специальный халат синего цвета; тоном, не терпящим возражений, он строго сказал:
– Дальше нельзя!.. Ей будут делать сложную операцию, а соответственно, посторонним вход туда воспрещен.
– Но там моя дочь!!! – кричала Азмира, будучи не в силах расстаться с ребенком в столь сложной для нее ситуации, а главное, сбросить с себя состояние внезапно обуявшей ее безутешной истерики. – Пустите! – набросилась она с кулаками на медработника, с грозным видом преградившего ей дорогу. – Вы не имеете права! Я все равно буду с дочкой, даже если мне самой придется здесь умереть! Вы не понимаете, как она мне дорога?!
Врач был выше «развоевавшейся» девушки чуть ли ни на целую голову, много шире в плечах и гораздо физически развитей, его же суровое вытянутое лицо, обладавшее грубой кожей, не выражало совсем никаких эмоций (он словно бы уже давно привык к такому изъявлению материнского горя и ничем не выдавал терзающих душу волнений); как бы там ни было и даже несмотря на свои внешние габариты, а заодно и внешне спокойное выражение, ему с огромным трудом удавалось сдержать эту отчаявшуюся мамашу, рвущуюся к своей бесчувственной дочери; в сложившейся ситуации ему просто не оставалось другого выхода, как вызвать снизу охрану, чтобы наконец убрать Холод от операционного помещения, – и только после прибытия ему в помощь двух здоровенных охранников доктор смог пройти внутрь и в конце концов приступить к своему основному делу, направленному непосредственно на спасение жизни маленькой пострадавшей.