С гулко бьющимся сердцем я отправил сообщения и быстро заблокировал экран в страхе, что Серега прочтет их сразу. Отчего-то меня пугал ответ друга, пугала реакция на такую дерзость, которой он наверняка от меня не ожидал. Думал, я буду играть по его правилам, в чем я и сам был уверен до недавнего разговора с отцом. Но теперь-то мне более чем ясно, что поистине близкий человек никогда не осудит и не оскорбит лишь из-за собственных эгоистичных убеждений.
Да, изначально я сам скрывал Алмаза от друзей, намеренно их не знакомил, чтобы не сталкивать наши миры и лишний раз не доставлять Алмазу дискомфорт наглядным напоминанием, какая между нами пропасть в материальном плане. Но когда карты были раскрыты, я ни на миг не задумался бросить Серегу и Гришу, променять их на Алмаза и наше совместное будущее. Нет. Серега все додумал сам и буквально вынудил меня принять решение, которому я все еще не рад. И никогда не буду.
С барной стойки я плавно переместился на диван в гостиной, чтобы в расслабленной позе позвонить Алмазу и сообщить последние новости. Анна принимала ванну, а отец еще не покидал кабинет после нашего разговора, с головой погрузившись в свои проекты. Порой я всерьез ему завидовал, даже с моим стремлением успевать все и вся мне никогда не дотянуть до его уровня. Может быть, лет через десять, да и то сомнительно.
Блюдо благополучно отправилось в мусорное ведро. Вряд ли я остался бы жив, съешь хоть кусочек куриного рулета. Не переношу острые блюда, но Анна всякий раз об этом забывает, когда заказывает доставку из ресторана. А вот от чашечки горячего какао отказываться не стал. Раз кофе пока под запретом, придется довольствоваться тем, что есть. К тому же вкус какао даже приятнее горького американо. И сердце после него не бьется так бешено, как обычно происходило после порции крепкого кофе.
Голос Алмаза звучал бодро, а когда я вкратце обрисовал ситуацию с Аленой, он и вовсе захихикал. Ему так же показался забавным поступок чересчур ревнивой девушки. Странно, конечно, обсуждать с ним Алену, учитывая их недоотношения, но парня это, кажется, ничуть не смущало.
И тогда я понял: все, что происходило с нами в прошлом, отныне там и останется. У каждого есть неприятные и постыдные воспоминания, которые оседают на задворках сознания на долгие годы. Но ни к чему давать им повод как-то влиять на прекрасное будущее.
– Я рассказал о нас отцу, – прошептал я, приблизив микрофон к губам.
Маловероятно, что мой разговор подслушивают, все же я чувствовал необходимость говорить тише. К тому же Анне пока неизвестны подробности моей личной жизни. Страшно представить, как воспримет новость Регина. Не шлепнется ли в обморок от неожиданности?