Неизвестно, чем это дело бы закончилось, если не Гримлер, оправившись после столь неожиданного для него нападения индейцев, не стал осуществлять свой план, про который он говорил Николасу ранее – попытаться объяснить, что они не собираются нападать на них. Он немного знал язык индейцев этой местности, но его знаний не очень хватало для этого, поэтому он решил также использовать жесты. Он стал произносить слова на индейском языке, отрицательно качать головой, отходить от них, и даже вынул шпагу из ножен, но не использовал её, а бросил на целых десять футов за себя, показывая, что не собирается использовать оружие против них.
В рядах индейцев наступило замешательство. Большинство из собиравшихся напасть на Гримлера всё-таки отложили свои копья, но один из них, как раз тот, кто первым увидел путешественников, ещё сохранял недобрый взгляд на своём лице. Он сделал им странный знак: сначала показал на них пальцем, затем этим же пальцем показал на землю, а потом – быстро провёл им в воздухе косую линию, будто изображая копьё (лишь спустя несколько минут Гримлер и Николас поняли, что это был приказ им оставаться на месте, иначе индейцы снова покажут им силу своего оружия). Затем он сделал другой знак своим соплеменникам, видимо, призывая их подойти к нему. Те послушались, и индейцы стали говорить о чём-то между собой.
– Он-ни что, сп-порят о т-том, как нас лучше уб-бить? – спросил Николас очень тихим и дрожащим от страха голосом, да так сильно, что Гримлер едва разобрал его речь.
– Нет, просто тот индеец, который и призвал всех остальных сюда посмотреть на нас, не верит, что мы не собираемся нападать на них, но прочих я, похоже, убедил, и они открыто возражают ему.
«Ох, лишь бы он не смог убедить их!» – подумал Николас.
Индейцы совещались достаточно долго и, казалось, совсем не замечали Гримлера и Николаса, но последний всё равно старался не двигаться, сильно объятый страхом, и его господин, похоже, тоже почувствовал страх.
Наконец, голоса индейцев утихли, и они повернулись к путешественникам лицами. Слуга Гримлера уже приготовился уносить ноги, но никто из коренных американцев больше не хотел нападать. Да, тот индеец не смог убедить их, и они, хоть и поначалу сохраняли некоторое недоверие к путешественникам, но в конце они отложили своё оружие и готовы были хорошо принять их, хоть они и являлись европейцами. Такими были индейцы этого племени: вначале они были сильно недоверчивы к любым гостям, имевшим смелость появиться на их землях, но, если они убеждались, что эти гости не хотят причинить им ничего плохого, индейцы проявляли сильное гостеприимство. И в этом они отличались от других племён, также проживавших на берегу Саванны, которые были очень жестоки с гостями.