– Ой, да лааадно! Все ваши протесты сводятся лишь к страху, что не останется рычагов воздействия на адепток, чтобы затащить их в свои постели. Я прекрасно понимаю, в чем тут соль!
У большинства хватило такта немного покраснеть и отвести глаза. Но я знала, куда бить. Насмотрелась за год обучения, куда глядят наглые мужские глазенки и залезают бесцеремонные шаловливые ручки.
И эти зажравшиеся типы давным-давно нуждаются во встряске. Пусть вспомнят, что для того чтобы уложить девушку в постель, существую другие способы, кроме принуждения, запугивания и постановки в сложную жизненную ситуацию.
Но сложно было это объяснить всем разом. Вот присутствующие и развели галдеж. Да такой, что стало стыдно, что эти люди еще имели наглость учить меня чему-то!
– Итак! Расширенное заседание окончено. Теперь попрошу выйти всех, кроме магистра Бекойна, Эмолиуса и Минервы Либерадар, а также нашей верховной парочки.
И снова истерики и крики, но мне надоело. Взмахом руки заключила всех вышеперечисленных в знакомую белоснежную завесу. Только теперь она была усилена черными разводами по глянцевым стенам, напоминая скорее мрамор.
Тут же воцарилась блаженная тишина. На мгновение – потом все впечатление разрушил Эмолиус:
– Пользуясь возможностью высказаться, официально заявляю, что ты творишь беспредел! Даже я себе такого не позволял! Академия зиждется на многовековых принципах, и менять их нельзя!
Привстала с мягкого кресла и нависла над столом, как черная туча, пригвождая взглядом наглого прадеда:
– Я твоего мнения не спрашивала. Сейчас я есть принципы и традиции. Много предыдущих веков привели Академию к не самым лучшим результатам, а теперь мы попробуем иначе. И поверь, чем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью, тем легче перенесешь остальные изменения.
Он покраснел и, как тогда, в комнате, стал сверкать на меня своими маленькими глазами. Когда хоть до него дойдет, что плевать я хотела на правила? Что все равно сделаю так, как считаю нужным.
– Минерва! Уйми свою внучку!
А вот это уже что-то новенькое! Но бабушка не отреагировала на его выпад. Лишь внимательно следила за нашей перепалкой, пристально рассматривая меня. Она вообще не проронила ни слова с начала собрания, а мне было очень важно именно ее мнение.
Но годы покорности Душе наложили свой отпечаток. Он просматривался в поведении и жестах женщины. В ее проницательности. Я вздернула бровь, а она лишь настороженно ответила:
– Отец, если ты немного успокоишься, то поймешь, что сейчас перед тобой и мной стоит гораздо более болезненная тема. И, как я поняла, Мими, как ее здесь называют, не успокоится, пока не получит ответы.