– Вери Сицил.
Он наклонил голову в знак уважения, когда Мими выпорхнула в огромное фойе перед каменными воротами в Академию. Девушка задержалась на мне взглядом, поджала губы, но быстро переменилась в лице, когда увидела вера Ведала.
– О, привет Дир! Что, теперь ты приносишь мне аэромиги сам и даже не надо их одалживать? Уровень! Давай, что там у тебя есть. И вообще-то, я думала, что отец пришлет Севи ко мне в охрану. Не обижайся, но она покруче будет.
Усмехнулся краем рта. Прошла всего пара дней с того разговора, а Мими все еще дулась. Но при этом умудрялась устраивать нам такие ночи, что при одном воспоминании о них в паху все каменело.
Никогда бы не подумал, что она способна выражать свою злость таким образом. Это нечто! Только вот разговаривать она от этого со мной больше не стала.
Хотя глядя на несчастного Дира, мог бы поспорить, что тот с радостью поменялся бы со мной местами. Особенно зная, как Мими любит проходиться по его личности. Мужчина процедил:
– Вери Хортон сейчас не готова принимать участие в ваших авантюрах. Она не в том состоянии, чтобы путешествовать, знаете ли. Севилья недавно стала мамой очаровательной малышки.
Кажется, даже знаменитые огромные двустворчатые двери в Академию, сделанные из черного мрамора, едва не треснули от ультразвука, испущенного Мими. Она визжала так сильно, что пришлось зажать уши.
– Уиии! Севи родила Ангару дочь?! Серьезно! Почему я не знаю? Как назвала?
Ее такой искренний и живой восторг походил на эмоцию ребенка. Она вся светилась счастьем, на секунду совершенно забыв, что нас впереди ждет весьма опасное путешествие.
Сейчас больше всего на свете ее волновало, как Севилья Хортон назвала свою малышку. Не знаю почему, но и знать не хочу. Я просто наслаждался видом счастливой Мими.
– Милена, кажется.
Дир явно неспроста обладает такой информацией. Вряд ли она интересовала бы его, тут, очевидно, сама Севилья постаралась, чтобы сведения дошли до ушей стервы северного полиса номер один. У них там какая-то странная извращенная дружба, говорят.
И действительно, на лице Мими расцвела очередная улыбка. Она было дернулась в мою сторону. Наверное, на эмоциях обнять хотела, но в последний момент одумалась, нахмурив брови.
Выражение ее лица буквально кричало о том, что она даже в том, что обнять не может, обвиняет меня. Раздражало ли это? Конечно. Любой адекватный человек бы взбесился от таких капризов.
Но умом прекрасно понимал, что она просто волнуется. Ну и решил проявить упрямство, так сказать. Чтобы там она о себе ни возомнила, я не стану ее комнатным мужчиной. У меня тоже есть желания и принципы.