«Фредди Парр», – сказал он.
Но я уже узнал клетчатую летнюю рубашку, серые бумажные брюки, торчащие лопатки и темные волосы, которые, даже отмокнув в речной воде, все равно торчали у Фредди на затылке вечным его вихром.
«Фредди Парр».
Он протиснулся мимо меня. Я подошел и встал рядом с Диком. Багор был теперь у него, и он, задумчиво и тихо, тыкал им в тело.
«Фредди Парр», – сказал я.
Имя навязло у нас на зубах, и мы никак не могли от него отделаться.
«Фредди Парр, – сказал Дик. – Фредди Парр-Парр».
Потому что только так Дик и говорил, на детском этаком языке.
Он повернулся ко мне; длинное, картофельного цвета лицо с тяжелой челюстью и вялым ртом, всегда приоткрытым, всегда издающим тихий полуголос-полудыхание. Веки у него ходили быстро-быстро. Если Дик испытывал какое-то сильное чувство, понять это можно было только по векам. Кожа грязновато-белого оттенка ни краснела, ни бледнела; рот все такой же вялый; глаза глядели тускло и куда-то в пространство. И только веки фиксировали высокий градус чувства. Но хоть они и фиксировали высокий градус чувства, из одного только их быстрого вверх-вниз движения никак нельзя было сказать, какое именно чувство они пытаются выразить.
«Фредди Парр. Помер. П-помер Фредди. Фредди Поммерр-Парр».
Он пошевелил покойника багром. Он пытался перевернуть его прямо в воде лицом кверху.
Отец исчез в пристройке, в притулившемся к дому сарае, где мы держали багры, веревки, спасательные пояса, а также грабли и кошки, чтобы вылавливать плавучий хлам. Наша плоскодонка, которая была бы сейчас как нельзя более кстати, стояла кверху дном на козлах возле бечевника с аккуратно вынутым для ремонта куском днища.
Вышел он с пустыми руками. Было совершенно ясно: вот он смотрел на все эти веревки и крючья, и, хотя вытаскивать ими из воды большие ветки или даже дохлых овец было дело привычное, ему не захотелось поганить ими отмокшую плоть мертвого мальчика.
Он постоял, лицом к нам, на бечевнике. Потом совершенно сознательно, на несколько долгих секунд, отвернулся и глядел в другую сторону. Я знал, что он такое делает. Он еще надеялся, что ничего этого нет и не было. Он надеялся, что ярким летним утром никакого мертвого тела в действительности не приволокло течением к заслонке. Он надеялся, что, если он сейчас отвернется, досчитает до десяти и очень, очень попросит, оно исчезнет. Оно, однако, не исчезло.
Солнце не успело еще подняться высоко над горизонтом и отблескивало от воды. Над полями заливались жаворонки под молочно-голубыми небесами. По всему земному шару в этот самый час шла война. Наши войска с тяжелыми, боями продвигались вперед, по крайней мере нам так говорили, на Сицилии; русские тоже наступали. А в это время в Атлантике…