Судьбу тех, кто остался заперт в своих домах, мы боялись даже представить. Не все догадались в короткий перерыв между нападениями добежать до дома и вывести родственников.
Я, разумеется, вторую попытку сделал, как только бой на перекрёстке закончился. Сразу же прыгнул на мопед и рванул к маринкиному дому. Обеих девчонок разом тщедушный движок вполне бы потянул. Но я не успел, первого гоблина встретил еще за полтора квартала до нужного мне двора.
В пистолете была еще целая обойма, которую я стащил с баррикады после боя. Затормозив, без сомнений достал оружие. Только на рёв мотора из-за угла сразу же вылезли еще пять или шесть зеленых тварей. Чуть не плача от злости, я сунул пистолет обратно под ремень, поднял мопед «на козла» и погнал в обратную сторону.
Была еще безумная мысль заехать в переулок, бросить технику и налегке, огородами пробраться все-таки к дому. Не знаю, как я рассчитывал докричаться до своих и не быть при этом замеченным гоблинами. Может, рискнул бы, но на повороте улицы увидел, как на крышу ближайшего дома вспрыгнул всадник на свиноволке.
Зверь тяжело карабкался, прорывая когтями покатую жестяную кровлю, и не сразу послушался седока – прыгнул слишком поздно. Мне оставалось, пользуясь такой невообразимой благосклонностью судьбы, только выкрутить газ до упора и нестись, надеясь, что случайная кочка не прыгнет под колёса и до набережной я доеду быстрее животного.
Толик потом орал на меня последними словами. Говорил, что снайпер чудом успел снять зверя уже в прыжке. И что я, мол, второй раз родился. И что я не успел бы всё равно доехать до дома, не столкнувшись с пришельцами. А с учетом, что перед каждой новой волной не только горели лампы, но и разряжались аккумуляторы, останавливались механические часы, иной раз даже патроны произвольно взрывались прямо в стволах и обоймах – короче, почему двигатель мопеда не вклинило на полном ходу, знает только ангел-хранитель.
Вывод Толян сделал, что я поступил тупо и бессмысленно, и понятно, почему ничего не получилось. Я же, скрепя сердце, объяснил тёте Наташе, почему вернулся один. Она тихонько заплакала. Чтобы не видеть этого, я озаботился ее срочной эвакуацией в тыл. А потом – в принципе помощью всем, кто нуждался.
К подходу новой волны мы уже отправили в центр города всех подоспевших к мосту женщин, детей, стариков, больных и тех, кто себя к таковым относил. Последних не проверяли, не было желания выяснять чью-то боеспособность и мобилизовать симулянтов насильно.
Там, дальше, власти обещали организовать для эвакуации автобусы, пока не началась всеобщая паника и машины удирающих не забили выезды. Не знаю, как складывался процесс, но в какой-то момент сирены гражданской обороны взревели над всем городом, оповещая о надвигающейся беде тех, кто до сих пор был не в курсе. После этого бегство из города стало тотальным.