Еще у некоторых, в том числе у нас с Толиком, сохранилось подобранное оружие погибших силовиков. Какой-то полудурошный дядя в подполковничьих погонах начал было выступать, что всё табельное оружие у населения надо немедленно собрать. Но выполнять его команды никто не торопился, а Толян, у кого он попытался лично «изъять» автомат, заявил, что еще слово – и выбьет зубы. Остальные ополченцы активно поддержали идею.
Глядя на зеленую орду, выступающую на том берегу, еще один из командиров потребовал срочно вызвать саперов и взорвать мост. Люди поопытней объяснили, что найти столько взрывчатки, подготовить и заложить заряды на мощные железобетонные конструкции – долго, сложно и никакой гарантии успеха. Единодушно было решено не тратить время, а ускорить строительство укреплений.
Две армии стояли друг против друга уже больше часа, разделенные только неширокой рекой. Мы не знали, почему они не нападают. Если бы пошли вперед сходу, наверняка смели бы нас, неподготовленных, в два счета. Сейчас же силы уравнивались, настроение улучшалось. Не мешал даже нудный холодный дождь, изредка переходивший в мокрый снег.
Мужик в штатском, который почему-то руководил теперь обороной, бегал вдоль баррикад и покрикивал на ополченцев, запрещая стрелять. Типа – не надо провоцировать, время играет на нас.
В какой-то мере это было верно, мы всё еще не расставались с надеждой увидеть, как солдаты и тяжелая военная техника вгонят зеленых тварей обратно в ту нору, из которой они вылезли. И сами при этом продолжали окапываться, строить укрепления, выдумывать новые способы задержать врага на мосту. К примеру, подогнали на набережную машины из пожарной части, размотали и бросили рукава в ледяную воду, где местами еще плавали льдинки. Тварей ждал хороший сюрприз.
Но и они, как оказалось, тянули время не просто так. Мы вскоре увидели, как задние ряды гоблинов пришли в движение. Несколько наездников, награждая своих животных тяжелыми пинками и оплеухами, выволокли на набережную плоские серые плиты. Другие гоблины сразу же бросились отцеплять эти плиты и поднимать одну на другую, как на постамент.
Ромбовидные, выщербленные, с едва различимым на таком расстоянии узором, камни привлекли всеобщее внимание. Гоблины скакали вокруг плит, словно натирали их своими ладонями.
Постепенно узор на камнях проступил чётче, начал искриться, послышался гул и треск. Поверхность покрылась дымкой, поплыла волнами, одновременно на набережной потускнели все фонари.
– Как бы к нам сейчас оттуда что-нибудь не прилетело горячее! Как хотите, а я схоронюсь! – подал идею седобородый дед с древней «тулкой».