Девушка в красном шибари (Гаскаров) - страница 26
Собственного жилья у родителей еще не было, и папа когда мне исполнилось три года устроился в колхоз. Там нам выделили комнату в общежитие и кусок земли в чистом поле. На этом куске земли отец с матерью начали строить свой брусчатый домик, после того как выкорчевали деревья из целены, и засыпали болотца чем придётся. Это была маленькая низкая избушка, с железной печкой из большой трубы в качестве отопления и плиты для готовки. Ветхая, но она была наша. Потом колхоза не стало, нерушимый разрушен, и отец снова начал ездить на вахту. В те времена казалось только там еще платили зарплату.
Начиная с моего четырнадцатилетия отец стал брать меня с собой на лето. Мне жутко понравилась вахтовая романтика. Был в ней свой шарм. Новые люди, интересные приключения, вахтовый быт, всё это было своеобразно и имело право попасть в какой ни будь приключенческий роман. Красоту переливов цветов северного сияния нельзя передать словами, или запечатлеть красками, её можно лишь увидеть и восхитится. Дикие звери, мирно живущие бок о бок с вахтавиками приручались и одомашнивались принимая еду с людских рук. Маленькие доброжелательные ханты в диковинных шубах и оленьих унтах появлялись из снежного неоткуда на буране, чтобы обменять шкуры и рыбу на топливо и самогон.
Я вырос, закончил учебу, отдал долг родине, и стал полноправным королём севера. Мой отец был человеком тяжёлым, скверного характера, и жить с ним на одной вахте было не очень. Поэтому я начал ездить самостоятельно, в другие места. Вахтовая жизнь была суровой, но юморной. Без юмора вахтовое бытие было тягостным, поэтому он был неотъемлемой частью северной жизни. Должен заметить, вахтовый юмор много грубже и острее чем армейский, но осмысленный, а не шутка ради шутки.
Север закалил мой характер. Словно подняв снежную бурю, он высекал мой стержень из вечной мерзлоты, год от года, пока хребет ни стал монолитным, словно писцовый клык. Так моя воля стала неподвластна подаркам судьбы, и я был готов к любым поворотам жизни. Далеко не каждый принимал север, как и север, принимал далеко не каждого. Многие в первые попав туда не могли продержаться и одного зимника, и дело ни в холоде: кому-то был тягостен северный быт, кто-то не мог без цивилизации, а кто-то скучал по любимой сиське. Так что оставались самые стойкие и закалённые. Это как правило были люди добрые, весёлые, не обращающие внимание на мелочи жизни, и кующие свою судьбу сами.
По своей натуре я романтик, и как у всех романтиков моя творческая личность периодически пробивалась наружу. Мой первый стих родился в поезде, по пути на север, в мой двадцать третий день рождения. Помню будто вчера: я одинокий еду в пьяном плацкарте на боковушке и смотрю в вагонное окно, а в нем светлая ночь. Свет луны отражался от белоснежного снега и освещал всё вокруг, придавая сказочный шарм всему, до чего взор мог дотянуться.