Костя был моим давнем другом. Мы познакомились в одном маленьком, но достойным северном городке. Он только устроился в контору в которой я на тот момент трудился, и его подселили в мою штатную квартиру. В день его приезда расплескались морозы. Минус пятьдесят шесть. На улицу нельзя было выйти. Еле дунувший ветер пронзал ребра до хруста, игнорируя любую одежду. Молочные завитушки дыхания не растворялись в атмосфере. Они жили полноценной жизнью, точно шлейф трубы мчащегося паровоза, оставаясь на своём месте неподвижно и не теряя густоту. Три дня мы пили горькую, рассказывая друг другу вахтовые истории бескрайнего севера. Я сразу полюбил его за своеобразную харизму и богатый внутренней мир.
Рабочий день официально закончился и мы ринулись предвкушать. В начале мы собрались всем коллективом в квартире Бормана и подогрелись там, затем наши интересы разделились, кто-то остался на квартире, некоторые ушли в бар, другие ринулись в ночной клуб, мы с Сомбреро направились на балкон, к Анне. Костя человек живой и динамичный, про таких говорят –«сорви и выкинь», но под градусом он ещё хлеще, будто под конским возбудителем, фантастически активный. Сомбреро ворвался в стабильную жизнь кафе растрясая всё на своём пути, заставляя своей аурой атомы собственной периферии нестись, нарушая законы физики. И без того весёлые, танцующие девушки, запрыгали словно мячики при его приближении; унылые синиботы находили в себе силы встать из салата; тамбур в спешке покидали, в угоду танцулькам. Кафе вращалось вокруг Сомбреро подобно земле, вращающейся вокруг солнца.
Костя заказал стопку абсента и не дожидаясь её, нырнул в танцпол, растворившись в его глубине, в угоду своего роста. Он всегда так делал, что б выйти с танцплощадки словно из вод, и согреться зеленой Швейцарией. Ви́ски с колой составляли мне компанию, находясь на барной стойке, между мной и Анной. Оно символизировало мой праздник, редко я его беру. Анна улыбалась во все тридцать два ровных, выискивая взглядом подпрыгивающую макушку Сомбреро.
– Где ты нашёл этого бедокура?
– Там больше таких нет. Остальных аномальная зона Чернобыля поглотила, только его выплюнула.
– Я хочу его обуздать.
– Скорей сурикат обуздает мустанга.
– Познакомь нас.
– Не сто́ит Анна. У него другие вкусы. И к тому же я не хочу что бы он узнал о тебе, и нашей дружбе. Не поймёт.
А вкусы у Сомбреро действительно были другие, и весьма специфические. Находясь в кураже он выбирал низкорослых женщин в возрасте, со смешной (специфической) внешностью. Не взирая на то, что один из его девизов «не ебу бродячий скот». К слову, он однажды чуть было татуировку ни сделал подобного характера. Этот момент, один из потаённых углов его широкой души. Я не вникал в него, но помнится как однажды, под шофе, он объяснял мне что такие… бесхитростные, занимаются любовью как в последний раз, и не ищут благо от мужчин, просто живут, здесь и сейчас, наслаждаясь моментом. Я понимал ход его мысли, в его глазах читались горечь безответных чувств, пользующих его женщин.