– Черт! – произнёс ты, когда она в очередной раз скатилась к локтю.
– Давай зацепим изнутри дополнительной булавкой, – предложила я, доставая из кармана маленькую железку.
– Ты сможешь сделать это аккуратно? – усмехнулся ты, своим типичным слащавым голоском.
– А ты можешь как-то более скромно намекать мне, что я – рукожоп? – процедила я сквозь зубы, стягивая с тебя пиджак.
Аккуратно продевая железные иголку сквозь толстые наплечники, я сумела аккуратно зацепить красную ленту, чтобы более она не покинула твоего плеча.
– Если тебя это утешит, то я бесконечно люблю твои кривые пальчики, – миловидно улыбаясь выдал ты, наклонившись пред о мной так, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Не утешает, – выдала я, протянув тебе пиджак прямо в твою грудь, при этом постаравшись сделать это как можно больнее. – Odio.
– And I Love you.
Надев его, мы заметили, как постепенно начинается выключаться свет в зале. Выступление должно начаться с минуты на минуту.
– Эй, с тебя одно действие, – схватившись за рукав только что сотворенного моего изделия прошептала я.
– Думаю, что оно будет зачтено, как только я спасу тебя, когда ты запнешься, – колко заявил ты в ответ.
– Вот! – воскликнула Катя, протягивая нам микрофоны, в момент, когда весь свет в зале уже выключился. –Удачи!
– Спасибо, – прошептала я, повернувшись лицом к зрителям.
– Счастливых вам голодных игр, – хохотнул ты, протягивая мне руку, когда послышалась мелодия для нашего выхода.
Насколько бы это не было странно, но, по моему мнению, эта цитата подходила сюда максимально идеально. Мне не хотелось слажать пред целой параллелью классов нашей школы, даже несмотря на то, что половину я больше не увижу. (Напоминание, что я из будущего, и знаю, что мы слажали)
– И пусть удача, всегда будет с нами.
(НО слажали вместе.)
Выступление шло прекрасно. Наш класс прошел, захватив свои должные родительские комплименты, потом еще один класс и еще. Когда мы оказались в конце, пред последним танцем, я, посмотрев на то, с каким обожанием на тебя смотрит весь преподавательский и директорский состав, решила выдвинуть свои требования.
– Германий, – позвала тебя я.
О, ты помнишь это. Так я говорила только тогда, когда ты уже проигрывал мне действие, и тогда, на один разок до момента, пока ты не взбесишься, ты становился химическим элементом.
– Что, Арьяша? – спросил ты, делая четкий акцент на моем имени, стараясь напомнить, что и у тебя есть чем меня разозлить.
– Твое действие: заставить совершить что-то такое, чтобы весь зал засмеялся.
Из тебя вырвался смешок, какой-то печальный и нервный, а из глаз пропал былой веселый огонек.