Так я подумал, а вслух сказал:
– Мне нужна любая информация касательно монастыря святого Василия. Думаю, это где-то семнадцатый, может еще и начало восемнадцатого века.
Брат Кирилл кивнул и направился в самый дальний угол комнаты. Послышался шорох, возня, глухой удар, не иначе как что-то упало. Юноша выглянул из-за шаткой стопки картонных хранилищ документов и виновато улыбнулся. Затем махнул рукой, приглашая подойти. Я приблизился, он поднял с пола большую коробку и передал мне. Я отнес ее к входу, повертел в руках, прикидывая какой объем полезной и не очень информации может в ней уместиться, положил у стола, вернулся. Тем временем Кирилл успел построить внушительных размеров пирамиду из картонок интересующего меня периода (как он только умудрился их отыскать в этом царстве архивного хаоса!).
Монах вопросительно посмотрел на меня, кивнул.
– Да, похоже, это оно. Забираем.
Он вручил мне коробок с надписью «1600-1640гг. к.2», сам взял следующий, и мы вернулись к заваленному бумагами столу. Сложили добычу на пол. Сходили еще дважды. Брат Кирилл предупреждающе поднял обе руки, кивнул, быстро освободил место на столешнице. Беззвучно ступая, вернулся за остальными документами, я же взялся за распаковку. Поставил первый принесенный мною коробок на столешницу, развязал узел. Убрал «лепестки», играющие роль крышки и теперь уже окончательно расстроился. Ящик из упаковочного картона был доверху заполнен бумагами. Что называется, под завязку. Как-то я и не ожидал, что может сохраниться столько документов за промежуток всего лишь в сорок лет, да еще и сохраняться на протяжении четырех столетий!
Удивляйся, не удивляйся, но если уж решился – надо делать. Я потер руки, имитируя предвкушение, тщетно пытаясь пробудить рабочий настрой, огляделся и принялся вынимать документы.
Под шаром бумаг более всего напоминающих письма размерами немного меньше самой коробки и толщиной чуть не в пятую ее часть расположился толстенный фолиант. В обложке из тисненой кожи, некогда роскошный, он и сейчас выглядел эффектно, вот только мастерство кожевников древности меня мало занимало…
– Что это? – поинтересовался я у Кирилла, беззвучно подкравшегося с последней коробкой.
Тот кивнул, опустил свою ношу и быстро написал: «Летопись бытия монастырского, оформлена братом Иолантом, датирована 1634 годом». Я кивнул в ответ и отложил книгу в сторону. Потом изучу, для начала надо посмотреть, чем еще порадует меня начало века семнадцатого.
Следующим документом оказался мягкий на ощупь сверток, материал напоминающий кожу, думаю, это пергамент. Свиток, который изначально был цилиндрической формы, долгое время лежал придавленный толстым фолиантом и теперь больше напоминал сложенную в несколько раз старую газету. Я осторожно его развернул, расправил на столе и в свете лампы увидел витиеватую средневековую вязь. Длинный текст, только на совсем уж незнакомом мне языке. Я повернулся к монаху и спросил: