Так и есть, молитва! Вот то, что ему сейчас необходимо! Вот то, что ему поможет. Молодой монах принялся декламировать «Отче наш», но слова, которые всегда успокаивали и придавали сил, сейчас звучали глухо и даже несколько угрожающе. Захотелось закрыть глаза, заткнуть пальцами уши и бежать, бежать, как можно дальше.
Испугавшись собственного голоса, он умолк. Помолчал минуту. Громко вдохнул, выдохнул, собрал в кулак последние силы, попытался придушить ростки страха. Кажется, получилось. Да, получилось, все, он готов, он решился. Как иначе, не отступать же! Особенно теперь, когда большая часть пути пройдена, когда остался только шаг!
Иоанн подошел к нарисованному кровью распятию, стал на колени, закрыл глаза. Попытался вспомнить те слова, которые нашептывала ему прелестница с синими глазами, но не смог. Разум отказывался помогать. Тогда он пошарил под рясой, достал изрядно смятый клочок бумаги. Расправил, поднес к пламени свечи. Взглянул. Вздрогнул. Да, это именно то, что он должен произнести, заставить себя произнести…
За толстыми стенами продолжала бесчинствовать непогода. Ветер словно мифический великан вырвал с корнем огромный дуб, который разросся посреди двора, поднял его в воздух, закрутил и швырнул в стену. Стена выдержала, только цветная мозаика да разноцветное стекло, ранее составлявшее удивительной красоты витраж, обсыпались в монастырскую трапезную.
Всего этого Иоанн не слышал. Он был занят, он вслух выговаривал запретные слова. С каждым звуком его голос крепчал, заполнял тесную келью, отражался от ее стен, усиливался во стократ, казалось, еще немного и эти звуки, которые звучали то угрожающе, то наоборот, успокаивающе, вырвутся на волю, заполнят монастырь, да что там монастырь, весь мир…
С запада и с востока навстречу друг другу летели два облака, нарушая все законы природы. Оба одинаково черные и оба одинаково огромные. Внутри каждого из них полыхало ярчайшее пламя молний. Просто над колокольней они сошлись. Воздух наполнился электричеством. Раздался страшный грохот. Раскат, еще раскат. Средь оглушительного шума, с каждой секундой крепчая, отчетливо звучал властный голос, запретные слова, что страшнее любого грома.
Привратник, единственный, кому судилось выжить, тут же потерял слух. Не выдержали барабанные перепонки тяжести черной речи, усиленной дыханьем грома. Оба же облака объединились, слились в одно, смешалось пламя, бушевавшее в них. Смешалось и вылилось на землю. Выплеснулось, невиданных размеров молнией, нижний конец которой влетел просто в колокольню. Камни разной формы и разных размеров, которые были сложены в высокую башню, разлетелись во все стороны. Колокола мгновенно расплавились и бронзовым дождем пролились на землю.