– Вася, мне страшно!
– А мне больно, – просипел муж.
Оказалось, я промахнулась и схватила не на руку. Пискнула:
– Прости…
– Да рви нафиг! – выдохнул Василий решительно. – После того, что я испытал в женском теле, это мелочи! Васёк, прости! Знал бы, что так плохо тебе будет, завязал бы бантиком всё себе внизу.
– Не смей, – ощущая очередную волну боли, выдохнула я. – Это и моё тело! Я не согласен… Не согласна я… А-а!
– Схватка! – рявкнул старичок.
– Тужься! – приказала тётка.
Я сжалась и, зажмурившись, ощутила себя комком раздираемых болью нервов. Всё смешалось: ярость на Джи, обида на Эдуарда, страсть к мужу, наши разделённые ощущения, наши сплочённые тела. Васины руки, губы, дыхание, шёпот… Муж, казалось, был не рядом, а вокруг меня, во мне, вместо меня. Нет, мы не поменялись снова, но любимый так сильно переживал и так искренне, что становилось легче… Чуточку. Ох, нет! Мало!
– Да, – выдохнула я, как приказали расслабиться и дышать. – Давай всё завяжем бантиком! Чтобы я ещё хоть раз… А!
– Схватка!
– Тужься!
– Джи, – сквозь зубы прошипела я. – Ненавижу!
– Давай, Васёк, – порхал вокруг муж. – Ты сможешь! Ещё немножко! Вот так, детка…
– Ж-о-о…
– Жопа? – подхватил муж. И закивал: – Да, да, ругайся! Если тебе так легче…
– Жо-о-рж! – прохрипела я и с трудом сфокусировала взгляд на невесть откуда взявшемся толстячке.
Француз, мелькая меж врачей, яростно щёлкал фотоаппаратом. Муж тараном бросился за наглецом, а Наполеон, победно удирая, махал фотиком и орал на французском:
– Это для диссертации!
Стоны задавленных мужем и прибитых дорогой фотографирующей техникой врачей потонули в моих криках. Сутолока, звон инструментов, грохот падающих предметов. И только грозная тётка в очках, не обращая ни на что внимания, бойко руководила моим дыханием и потугами. Но стоило раздаться тоненькому крику младенца, как все вокруг словно замерло, а в родовой посветлело так, будто Джи снова появился пред людьми.
– Всё, – облегчённо выдохнула я и, ощущая себя парящей на крыльях эйфории, рассмеялась.
Муж мгновенно материализовался рядом с малышом:
– Дайте сына!
– Отойдите, папаша, – сурово отодвинула его тётка. – Сначала нужно перерезать пуповину, взвесить, обмерить, запеленать ребёнка, а потом вы получите свою… дочь!
– Дочь?! – рявкнул муж и посмотрел на меня так грозно, словно я тайком договорилась с Джи о девочке вопреки его мужскому желанию. – Как так? Вы хорошо смотрели?
– Неплохо, – хмыкнула докторша. И кивнула акушерке: – Займитесь последом.
– Доктор, – изменившимся голосом проговорила та. – Там ещё… головка!