И получается что?
Получается Колян — соломенный бычок, липовая фигура, придуманная только для того, чтоб бабло получать и быть хоть куда-то пристроенным. Ненужный, короче, человек. Лишний, как сказала бы Злючка.
А это — не про меня.
И никогда про меня не будет.
Я привык быть нужным.
И получать бабло, честно заработанное. За то, что я умею делать. А умею я тварей ловить. Вот, правда, потом доказательную базу под это все толком собрать не умею. Но ничего, можно и по-старинке. Чистосердечное еще никто не отменял, как главное доказательство виновности.
— Ну да, но давай в другой раз?
Боец бубнит по телефону о том, что другого раза не будет, и вообще, какого хера он меня уговаривает, и еще чего-то, а я уже не слушаю. За часами слежу.
Стрелки наконец-то доползают до шести, в кабинет вваливается коллега, Васек Шогин, он сегодня дежурит.
Не отрываясь от телефона, жму руку и вылетаю с рабочего места.
— Ладно, я буду. Суббота? Ну да, норм. Но не могу надолго. У меня Ленка же.
— Ленку с собой бери, — приказывает Боец, — Татка приглядит. Или тезка ее.
— Аааа… Ну лады тогда.
Закругляю разговор уже на стоянке, раскочегариваю своего зверя.
Прикидываю по времени, смотрю, где племяшка. Дома, судя по геолокации. Ну и отлично.
Набираю видеосвязь.
Ленкин носик уныло краснеет с экрана, она простыла слегка, шморгает.
— Ну чего, мелочь, справишься одна?
— А ты куда?
— Да у меня тут дело…
— Ага… Верочка ждет?
— А не слишком ли ты наглая, а, племяш?
— Да не, все говорят, что норм. Прямо в ближайшего родственника.
— Ну ладно… Так чего, как температура?
— Нету. Все хорошо. Иди. Опять до утра?
— Ну да…
Смотрю на племяшку, размышляю. Не очень хочется ее одну оставлять, но, сука, не могу!
Вот просто не могу.
Какая-то хрень со мной происходит всю неделю. Какая-то невероятная сладкая хрень.
Омут, который затягивает все дальше и дальше. Который манит.
В него, в этот омут, дико кайфово падать, ощущать, как тебя кроет, как тебя засасывает, все глубже и глубже.
А тебе не страшно.
А тебе впервые в жизни правильно. Все правильно.
И не могу я от этого отказаться.
Никак.
— Да езжай уже, — шмыгает племяшка, — вы с Верочкой, как два дурачка сладких, смотреть противно. Она на уроках так улыбается, что половина класса решили, будто болеет и под препаратами, а вторая половина, что она наконец-то башкой поехала со своей литературой. Пора уже.
— А ты какая дерзкая стала, Ленка-пенка! — хмурюсь я, — ты смотри мне, узнаю про Черного Веника, что таскается за тобой, обстригу ему все патлы. Нечем будет тротуар мести!
— Ой все… — закатывает глаза Ленка.