Наш уступ, выдающаяся вперёд часть скалы под навесом располагалась достаточно высоко и к ней вели крутые опасные дорожки, часто очень узкие. Под ногами, кроме камней и мхов, сохла старая хвоя.
Как по тоннелю шли.
Оглядывалась по сторонам. Пока что ничего не было видно, только небо и немного верхушек деревьев. И камни такие странные седые, словно древние-древние, мхи на них сизые. И ощущение, что я прикасалась к чему-то мифическому, не покидало.
Я недовольно куталась в шкуру, потому что одежды не осталось. Шкура толстая, всё время падала, выделка топорная, кожу мне царапала.
Посмотрела на дырявую юбку деда, которая чуть ли не разлагалась.
— Дед, может заделишься с девушкой моднявой юбкой?
Он был недоволен. Реально я играла на его нервах. Голос его уже не был таким напевным, не пела душа у старикашки, передумал меня любить. Но по статусу ему девушку бить не полагалось. Я так думала.
А может не я его так расстроила? У него уши в копне волос вытянулись, он голову вверх вытягивал и носом запахи ловил.
— Ходи голой, мне нравится, — тихо ответил Акила.
— Конечно, ему нравится, — недовольно буркнула я, с трудом завязав на одном плече жёсткую шкуру. — А здесь вообще кто-нибудь кроме Демонов и Диких живёт?
— Много кто живёт, но вряд ли у них для тебя будут платья и шпильки, — не оглядываясь, ответил Альфа, продолжил спускаться.
— Ой, да не хохми, старый, не носила я ни платья, ни шпильки.
— Видел. От пацана не отличить.
От пацана? Волосы, которые я отрезала, у меня уже по плечи отросли. Врал, нельзя меня с парнем спутать. Грудь же имелась… Что-то я его слова буквально воспринимала, и начинала обижаться. Прониклась к деду натурально.
— Но ты постарался отличить методом интимного тыка.
— А Теона вроде греческое имя, Тея кличут?
— Можно и так.
— А моё имя запомнила? — он скрылся на тропинке, между высокими камнями, пришлось прибавить ход, чтобы увидеть его спину с наколкой крыл.
— Акела промахнулся, Акела промахнулся!
— Акила, — поправил он. — Постарайся меня по имени называть. А то, как слышу от тебя: дед или старче, так сразу трахнуть охота, чтобы знала, какой я старый.
— А вот этого не надо. Я даже готова по имени отчеству, Акила Батькович, лишь бы вы меня, уважаемый, преклонный, не трогали.
Он остановился, и я тоже, как вкопанная встала, чуть выше его оказалась. Альфа повернулся, прожигая меня горящим синим взглядом. Такие глаза только в мире оборотней увидеть можно, у людей яда в радужках не было.
— Я понял, — чуть заметно улыбнулся он. — Ты привыкла капать на мозг, выводить собеседника из себя. У тебя такая форма поведения, потому что тебе чего-то не хватает.