Из вредности постелила гостю на кухне и добавила многозначительно, что Машка может вернуться в любой момент. От поцелуя на ночь с возмущением отказалась, прекрасно понимая, что в противном случае мои бастионы падут даже без видимости мало-мальски приличного боя.
– Смотри, ты так мне все желание отобьешь, – шутливо пригрозил начальник, а я еще часа два ворочалась в постели за плотно закрытой дверью, переживая: а ну как и правда он передумает на мой счет?
Ну уж нет, нескольких неудачных романов мне хватило. У нас еще и пары свиданий не случилось, а он уже ночевать остался! Теперь допуск к телу можно будет получить только через серьезные намерения, подкрепленные действиями! А если Измайлов вдруг передумает, значит, не сильное желание и было! На том я успокоилась и уснула.
Проснулась от звука поворачиваемого ключа. За окном вовсю светило солнце, безоговорочно объявляя, что новый день начался, причем уже давно. Я нахмурилась и собралась как следует отчихвостить неизвестно где задержавшуюся племянницу – всем известно, что клубы закрываются около шести утра, сейчас же было не меньше двенадцати. Спала я все в той же пижаме, расцветку которой похвалил Измайлов, поэтому скинула одеяло и, сделав максимально суровое лицо, выдвинулась в коридор. При виде высокой подтянутой женщины в компании чуть грузного, начавшего лысеть мужчины только и смогла, закашлявшись, выдавить:
– Мама? Пап?
Поскольку по документам квартира принадлежала родителям, то и удивительного в том, что они открыли дверь своим ключом, ничего нет. Сбивало с толку другое: проведывали меня они максимум раз в год, а то и в два, считая на этом родительский долг исполненным, и с момента последнего визита минуло не более нескольких месяцев, так что увидеть ближайших родственников так скоро я никак не ожидала. Да и похвастать теплыми отношениями мы не могли. Они так и не простили мне той ошибки, а я устала чувствовать себя пятном на репутации безупречной семьи и вину за тяжкий грех, которого не совершала, поэтому просто старалась свести общение к минимально необходимому.
– Что у вас тут творится? – командным голосом, выработанным за годы службы начальницей на городском предприятии, поинтересовалась мать, в то время как отец помогал ей скидывать пальто.
– Маша говорила что-то о наркотиках, и о том, что ты пытаешься окрутить ее отца и своего начальника одновременно, – чуть больше ясности внес отец. – Оставлять девочку в таких условиях никак нельзя. Где она, кстати?
Не зная, вернулась ли блудная первокурсница домой, я наудачу толкнула дверь в ее комнату. Машка спала поверх одеяла в одном кружевном нижнем белье. Косметика размазалась по неумытому лицу, повернутому как раз в нашу сторону, превратив ту в подобие женщины с низкой социальной ответственностью. На столе демонстративно лежала распакованная пачка сигарет, а в комнате витал тяжелый дух перегара. «Ничего себе, отметила девочка день первокурсника» – мысленно присвистнула я. От стыда захотелось провалиться сквозь землю, как будто это не она, а я тут валялась практически без сознания. И это вопреки всем попыткам удержать племянницу от слишком гнетущих ошибок молодости! Да видно каждой молодости нужны свои ошибки.