Огонек ловко уворачивался от рук Риз, будто имел собственное сознание и не хотел гаснуть. А Генрих повернулся к Ральфу, все ещё обдумывая слова из записки. Если это действительно Айка сама просила передать, то дела по-настоящему худы. Роб — хороший советник, но в тактике не так хорош, как Генрих, а Айка — сильная королева, но в войне нужен мужской взгляд. Элиас Симонс с ними, он должен помочь в военных вопросах. Однако вампиры — серьезные противники, стандартная тактика не подойдёт, здесь нужен творческий подход или огромная армия, которой у Серии не было. Нужны люди из Летарта, которые уже сражались с ними. Вот ещё одна причина, чтобы остаться и взять свое по праву.
— Мне нужно ещё время, — больше самому себе сказал Генрих. Он посмотрел на место, где только что стоял Ральф, но там его не было, а сидел он перед Риз на корточках, словно только с такого ракурса он мог увидеть ее лицо под капюшоном. — Ральф, давай без шуток.
— Я только хотел узнать, кто следит за тобой с самой Серии, — ухмыльнулся Ральф и выпрямился, каким-то образом оказываясь непозволительно близко к Риз. Правда, в следующий миг он оказался припечатан к противоположной стене и зашипел от боли. Да, Риз для него мертва, но Генрих не мог позволить кому-то приближаться к ней. — Понял, не трогаю чужие игрушки.
— Передай обратно Айке, что пусть держатся, сколько могут, — заговорил Генрих холодным тоном, игнорируя слова Ральфа. — Я прибуду в Серию с армией Летарта в ближайшие дни.
Риз всё еще смотрела на бедного Ральфа, который корчился у стены, среагировав на это только грустной усмешкой. Ральф, конечно, не получал вреда от такого, Риз знала это. Но вообще-то было жалко его. За что так грубо? И главное, за что?
Этот демон часто веселил Риз своим поведением, пока приходилось прятаться в тенях столбов, колонн и статуй; скрашивал её томительное бдение в дни тихие и спокойные. И хоть он был тем еще засранцем, Риз допускала мысль, что Генрих был к Ральфу слишком жестким…
Король в принципе стал слишком жестким.
— Я попытаюсь передать ваши слова, ваше величество, Зииру.
— «Попытаюсь»? — переспросил Генрих, и его глаза опасно сощурились, не предвещая ничего хорошего. Такой ответ его не устраивал. — Айка должна знать, что я не оставил ее и Серию. Поэтому, будь добра, хорошо попытайся.
Он был зол, даже вне себя от ярости, когда видел ее. Как она могла с ним так поступить? Было больно и обидно. Он не мог сохранять разум холодным, когда говорил с Риз. Лучше бы она не появлялась перед ним. Как говорится, счастье в неведении. Если она знала Диего — это означало, что и Айка была в курсе. Это нож ему в самое сердце.