– Чего ты там, входи! – скомандовал дед, открывая форточку, и тут же посетовал. – Чуть не сгорел из-за тебя!
– А я чуть не умер! – ухмыльнулся Заяц и вошёл в пахнущую гарью избу.
– Значит, квиты. Будем есть бисквиты! Садись к столу-то, двигайся. – В избе оказалось много народу. Сбоку сидели бабушки-соседки, на лавке дремал кот, а у стенки Белая деваха.
– Та самая! – ахнул Заяц и поздоровкался с гостями.
– Чё это он? – изумилась соседка Клавдия.
– Так здоровья тебе желает! – перевёл с русского на русский дед Гиппа.
– А на что оно мне? – засуетилась старуха. – Всё равно через десять дней всем конец вот уже явление инопланетное было…
– Тебе всё мерещится! – отмахнулся дед Гиппа, подавая на стол кашу в чугунке.
– Не смей спорить! Я войну предсказала? Предсказала. Демокрадов почуяла? Почуяла. Так вот знай, Яблочного Разговения не будет. Всё. Доигрались.
– А я летось тоже видения зрела! – подхватила Прасковья. – У меня в огороде в лопухах марсиане корчились. Сперва двое их было. А затем третий родился, четвёртый. Ох, расплодились. Все огурцы полопали.
– Так уж и марсиане? – спросила завистливая Клавдия.
– А как же! Носы – длинные, синие, как на картинке, что в сундуке моего племянника. И лопочут не по-нашему.
– Ешьте! – предложил дед Гиппа и наложил себе каши в капустный лист. Заяц огляделся по сторонам: перед каждым сидящим лежал такой же свежий, белый, кочанный листок. В углу дрались дети. Судачили соседки. Лишь один старый ленивый кот, растянувшись лежал, рыская глазами. Похоже, что он был здесь самым главным.
– Ты увечье ходил исправлять? – неожиданно спросил дед Гиппа у Зайца.
– Какое увечье? – удивился Заяц.
– У кого какое. Например, у Клавдии зренье плохое. У Бориса – ночное мочеиспускание. У меня склероз. А вон у этой, – дед кивнул на Белую деваху – амнезия, то есть полная потеря памяти. То ли замужем она, то ли нет, не помнит.
– Можа, целка ещё? – ухмыльнулась вновь завистливая Клавдия.
– А тебе завидно? – спросила её одна из товарок.
– А тебе нет?
– Вот был бы рекорд! Девяностолетняя старуха и целка ещё! Эх, марсиане бы похихикали!
– Так ходил или нет? – дёрнул за рукав Зайца дед Гиппа.
– А куда идти-то? – Заяц понял, что для сидящих этот вопрос составляет жизненную суть.
– Если не ходил, то не наш. Выходи из-за стола! – рыкнул Борис, мурлыча.
– А ты ходил? – Заяц пошёл ва-банк.
– А как же, меня кастрировали! – Борис показал, где и что ему отрезали. Гости одобрительно зааплодировали.
– Разве это увечье? – ухмыльнулся Заяц, подыгрывая собравшимся. – Вот у меня было настоящее!
Наступила тишина, стало слышно, как звенит муха за зеркалом.