MEMENTO
MORI
, или «когда я уже сдохну?»
«Целью всякой жизни является смерть, и, наоборот, неживое было раньше, чем живое».
Зигмунд Фрейд
«Инстинкт смерти, очевидно, в потенциальной форме, гнездится в природе человеческой. Если бы цикл жизни людской следовал своему идеальному, физиологическому ходу, то инстинкт естественной смерти появлялся бы своевременно – после нормальной жизни и здоровой, продолжительной старости. Вероятно, этот инстинкт должен сопровождаться чудным ощущением, лучшим, чем все другие ощущения, которые мы способны испытывать. Быть может, тревожное искание цели человеческой жизни и есть не что иное, как проявление смутного стремления к ощущению наступления естественной смерти. В нём должно быть нечто сходное с неопределёнными чувствами молодых девственниц, предшествующими настоящей любви».
И.И. Мечников, «Этюды о природе человека»
Эрос и Танатос, бог любви и бог смерти. Жизнь и смерть, либидо и мортидо. Два противоположных базовых принципа, пронизывающие Вселенную, управляющие жизнью всех существ. В работах Фрейда эта психоаналитическая концепция приобрела наибольшую известность. В работах его учеников можно встретить разделение танатоса как влечения к смерти на мортидо (ориентация на самоуничтожение) и деструдо (ориентация на уничтожение других). В любом случае, это проявление танатоса.
Жизнь и смерть равноценны и равнозначны. Инстинкт слияния, размножения и жизни по ценности стоит на одном уровне с инстинктом смерти, уничтожения, разрушения. Без смерти не будет жизни, смерть вплетена во все жизненные процессы, самого вкуса и осознания значимости существования не будет без его завершения. Все процессы во всех системах конечны. Благодаря прекращению одного, может начаться другое. Даже в рамках одной сложной системы умирание/завершение процесса является необходимым условием его трансформации и перехода в новое качество.
Если вспомним, что сон – это маленькая смерть, а весь процесс сна – это мини-копия прохождения пути души в посмертии, то поймём, что мы сами умираем каждый день. Человеку как системе нужно постоянное обновление. И сон это даёт. Мы получаем опыт за день. Потом «умираем» во сне, происходит усвоение и переработка информации на более глубоких уровнях бессознательного, происходит перегруппировка составляющих элементов человека, и просыпается он уже немного, но другим. Он умер и воскрес в новом качестве, в новой форме.
Звучит всё это прекрасно, но не совсем понятно и правдоподобно для сознания, тяготеющего к западной традиции, куда отнесём и мышление среднестатистического россиянина, чьи воззрения во многом сформированы христианским порождением каббалы. Сюда же сверху добавим социальное воспитание, которое тоже не приветствует думать о смерти, стремиться к ней, приветствовать или предвкушать её. Всё это делает образ смерти каким-то неодобрительным, даже почти запрещённым, табуированным, странным и страшным, не желанным для обсуждения. И это-то при равности и одинаковости танатоса и эроса на глобальном уровне.