. При возвращении в базу на станции возникла нештатная ситуация, которая привела к пожару в ходовом отсеке. Станция начала стремительно проваливаться на закритическую глубину. Чтобы потушить пожар, необходимо было срочно всплывать. Всплытие с такой глубины в авральном порядке всегда связано с риском декомпрессии. У меня уже было такое до этого. Врач еще тогда говорил, что второй декомпрессии мне не пережить, а поди ж ты, угораздило вновь. Четыре месяца валялся по госпиталям, думал хана. Врачи все удивлялись крепости моего организма. Оклемался кое-как. Ясное дело, что списали на берег. Хотели дать вторую группу инвалидности, еле уговорил комиссию не делать этого. Вернулся домой, а там абсолютно пустая квартира, даже все лампочки вывернуты и записка на подоконнике, типа «если можешь, то прости, желаю счастья и удачи». Ей, видишь, кто-то брякнул, что после второй декомпрессии начинает развиваться эпилепсия, вот она и перепугалась. Официальный развод, конечно, потом оформили, как и полагается.
– Жалеешь о ней? – в упор спросил Афанасьев, глядя тому прямо в глаза.
Петр не стал отводить своего взгляда от буравивших его глаз Верховного.
– Нет, – прямо ответил тот. – Мы и до того с ней не очень ладно жили. Я все время в командировках, она же все по ночным клубам шарилась. Денежный аттестат-то был приличным. Да она и сама этого не скрывала. Поэтому всегда тяжело было домой возвращаться. Сам боялся, что застукаю с кем-нибудь. А как ушла, так вроде и камень с души упал. Детей вот, Бог не дал. Это меня сильно огорчает. Да и не хотела она детей иметь, все таблетки какие-то пила, чтобы случайно не забеременеть. Говорила, что пока рановато иметь детей. А какой к бесу рановато, если уже тридцатый год стукнул?
– Ладно-ладно, ты еще совсем не старый. Будут у тебя еще дети, – начал успокаивать его Афанасьев, опять кладя ему на колено свою руку. – Продолжай.
– Продолжать-то, в общем, и нечего. Отец к себе в Севастополь звал, да я не поехал. Решил про себя, что буду добиваться возвращения на службу, хоть бы и инструктором на стенде, а все ж поближе к морю. Помыкался по высоким медицинским кабинетам, а все без толку. Не хотели эскулапы брать на себя ответственность за фактического инвалида. Совсем уж надежду потерял вернуться на службу, да на счастье встретил своего однокашника. В больших чинах человек служит в центре по переподготовке. Выслушал он меня внимательно. Обещать, правда, ничего не стал, но номер телефона взял, на всякий случай. Я, если честно и не шибко-то надеялся на его помощь, но, однако, ошибся. Где-то дня через три-четыре звонит мне и приглашает прийти к нему, объяснив мельком, что открылась у них вакансия. Пришел к нему, поговорили. Я вроде сначала засомневался, но он убедил согласиться на прохождение проверки. Пришлось, разумеется, еще побегать, но спасибо ему, что и тут он мне помог. Без него бы у меня не получилось обойти все медицинские рогатки. Потом окончил трехмесячные курсы, и вот меня к вам направили.