Предтечи будущих побед (Яньшин) - страница 172

На этом фоне убийственно-спокойное поведение Москвы не только настораживало ее бывших партнеров, но и в прямом смысле приводило в неописуемое бешенство. Нет, Россия не сидела, сложа руки, как при покойном президенте и не выражала устами министра иностранных дел 100500-ю озабоченность некорректным поведением своих визави. Она огрызалась. И огрызалась довольно мощно и эффективно. Как и предлагалось на заседаниях Президиума Высшего военного Совета, она полностью прекратила экспорт редкоземельных и цветных металлов, сократила до минимума поставки в недружественные страны продовольствия. В энерго-сырьевом секторе ограничилась выполнением только контрактных обязательств, да и то не по ценам прописанным в прежних договорах, а, как и предписано было Стокгольмским Арбитражем, привязанным к спотовому рынку. Кстати сказать, последняя мера, сразу же взвинтила цены на нефть и газ почти в два раза, и по прогнозам биржевых аналитиков это был далеко не предел, учитывая подготовку к отопительному сезону. Очень сильно разобидел валютных спекулянтов и запрет на вывод за рубеж валюты. Драконовские ограничения в этом секторе превратили когда-то полноводную реку утекающей валюты в капающую пипетку. Все это были добротные и действенные контрмеры, направленные на нивелирование последствий от жесточайшего санкционного режима, но на фоне истерически-хаотичных телодвижений Запада выглядели они как-то уж больно пресно. «Демократическим» странам очень уж не хотелось, чтобы Россия брала с них пример беспардонного поведения. А она и не брала его. Но русские опять удивили весь белый свет, поступив весьма изящно и изощренно. Они не стали замораживать счета иностранных фирм, оставшихся на территории России. Они не отнимали огульно частную недвижимую собственность у граждан зарубежных государств, ограничиваясь лишь одиозными лицами, запятнавшими себя непростительным поведением. Не пиратствовали в открытом море, нагло арестовывая суда с коммерческими грузами, под предлогом не соблюдения ими санкционного режима. Даже не позволяли себе нападать на иностранные посольства и представительства, враждебных к ним государств, хотя сами, в последнее время, частенько подвергались нападениям и провокациям. Все это чрезвычайно нервировало представителей западного политикума, ибо привыкшие мерять все своим аршином, они никак не могли просчитать дальнейшую логику действий «кремлевской хунты». Своей «пятой точкой» они чувствовали, что Москва что-то затевает из разряда экстраординарного, но вот понять, что именно сидит в головах у этих русских оставалось для них пугающей загадкой. Само же высшее руководство России, в отличие от приписываемого ему коварства, по поводу дальнейшего развития событий имело довольно-таки смутные представления, несмотря ни на что. К его чести надо было бы отметить, что оно отнюдь не питало никаких иллюзий в отношении будущего. Оно твердо знало, что Третья Мировая война случится в любом случае. В складывающихся обстоятельствах она не может не случиться. Шатающийся гегемон просто не видел для себя иного выхода по продлению своего существования, кроме как начать «свой последний и решительный бой». Сзади у него находился молодой и полный сил Китайский Дракон, который уже без зазрения совести покусывал хвост впереди стоящего Мирового Вождя, настоятельно требуя подвинуться, а еще лучше – просто убраться с дороги. А впереди у него был лежащий в берлоге Медведь – осторожный, но чрезвычайно обозленный прежними унижениями. Драться с молодым и полным сил Драконом – гарантированное самоубийство, а вот попробовать хорошенько ткнуть рогатиной в берлогу, чтобы добить там, не успевшего выскочить наружу разозленного хозяина тайги, можно было попробовать. Тем более, при удачном стечении обстоятельств, появлялся соблазн не только насытить свое чрево еще теплым медвежьим мясом, но и воспользоваться обширной кладовкой запасливого Мишки. После чего набраться силенок и попробовать, как следует огрызнуться на дерзкого Китайца. Все это прекрасно понимали в руководстве осажденной со всех сторон России. Понимали, однако, никаких враждебных действий вне своей юрисдикции и за пределами своей страны не предпринимали. Более того, со стороны складывалось впечатление, что русские заняли глухую оборону, явно чего-то выжидая. Это поведение ежа, свернувшегося в клубок и ощетинившегося колючими иголками в разные стороны, настораживало и даже, в некоторой степени, пугало уже готовых к последнему переделу мира транснациональных корпораций, мнящих себя хозяевами планеты. Единственным агрессивным шагом России, с точки зрения западных промышленно-финансовых элит, стал неожиданный для них Указ Главы Высшего Военного Совета о переводе оставшегося вне санкционных рамок сегмента торговли на оплату в местной валюте, то есть в рублях. Мало того, что данный шаг со стороны России являлся чистым нахальством, так как никогда ранее она не позиционировала свою валюту наравне с общепринятыми и входящими в пул резервных и общемировых. Так еще это, ко всему прочему, подрывало всю санкционную политику Запада, запрещавшую ему иметь рублевые счета на русской территории и вести торговлю в местной валюте. Тем самым Россия ставила коллективный Запад в безвыходное положение, в связи с тем, что по многим товарным позициям она являлась если и не чистым монополистом, то занимала лидирующее место в импорте. Под угрозой полной остановки оказались топливно-энергетическая, микроэлектронная, авиационная и автомобилестроительная отрасли. Россия буквально вынуждала своих «непартнеров» покупать ее «деревянные» рубли на бирже, о которых на Западе до этого и слыхом не слыхивали или в лучшем случае сочиняли скабрезные анекдоты. А теперь получалась «вилка» Они должны были либо продать России свой товар, чтобы получить заветные рубли для оплаты критически важной продукции, а с учетом русской программы по импортозамещению список крайне необходимых ей товаров значительно сократился, сузившись до некоторых видов станкостроительной, обрабатывающей техники и ограниченной номенклатуры изделий микроэлектроники. Вторым вариантом для получения рублевой массы была ее покупка у российского Центробанка, ибо по последним Постановлениям правительства только он имел право на трансграничную торговлю своей валютой. Хитрый до невозможности и беспринципный Глазырев, вместо того, чтобы как все нормальные игроки выставлять на международных биржевых площадках лоты с рублями на продажу, установил курс русской валюты в административном порядке. Одним махом, а точнее росчерком пера он проигнорировал его рыночную покупательную способность (хотя с учетом последних событий она значительно выросла) и все правила обменного курса, принятого в международной практике. При всем при этом, он без каких бы то ни было оснований, безбожно задрал курс рубля по отношению к ведущим валютам мира. К настоящему моменту курс рубля к доллару составлял 45 к 1, а к евро 50 к 1. Это никак не добавляло настроения импортерам, скрежетавшим зубами от бессильной ярости, и вносило дополнительную сумятицу на и так пребывающем в жуткой лихорадке рынке. Этим на данный момент времени Россия и ограничивалась, всячески избегая более жесткой, а тем более военной конфронтации.