– А Украина что хочет выжать для себя из этого инцидента?
– Хохлы спят и видят, как бы отомстить нам за провал захвата ЛДНР и уничтожение офицерского корпуса.
– Я вот только одного не пойму, – вздохнул Валерий Васильевич, – неужели же Батька сам не видит, что все это спектакль, причем сыгранный бездарно и с использованием негодных средств?
– Что вы имеете в виду? Неужели можно всерьез воспринимать найденные при обыске гондоны и мелочь из кошельков?
– Да.
– За «доказательствами» дело не станет. Я уверен почти на 100%, что следующий репортаж будет уже с якобы захваченного силовиками склада с вооружением, предназначенным для совершения переворота. А следом не замедлят появиться и признательные показания. Или вы думаете, что только у нашего Николая Павловича имеются мастера заплечных дел? Кстати, перед тем как появиться у вас я созванивался с ним. Они сегодня ночью и не ложились спать. Центральный аппарат гудит как улей. С вечера уже организовали следственную группу по выявлению следов провокации. Не сегодня, так завтра первые результаты уже наверняка будут получены.
– Сейчас-то вы что хотите от меня, Игорь Олегович? – затравленно проговорил диктатор, пытливо заглядывая в глаза адмирала.
– Я хочу вытащить из лап этого сумасброда наших людей, пока все это дело еще не набрало оборотов. Каждый час промедления грозит нам все новыми и новыми проблемами.
– И как мне это сделать? Отдать вам приказ на штурм минского следственного изолятора?
– Нет, конечно. Просто в вашей компетенции поднять телефонную трубку и поговорить с Лукашенко честно и откровенно. Я уверен, что вы сможете найти аргументы способствующие освобождению ребят.
Афанасьев насупился под напором своего соратника и подчиненного, но в душе готов был признать его правоту. Если уж месяц назад он принял на себя тяжкое бремя вышней власти то кому как не ему заботиться не только о всей стране в целом, но и об отдельных ее гражданах. Да, звонить Лукашенко было необходимо, и разговор предстоял тяжелый. И ведь не перекинешь эту обязанность на, всегда готового к схватке, Рудова, как бывало прежде. Александр Григорьевич слыл человеком крайне обидчивым и заносчивым. С Рудовым он просто не станет разговаривать, считая это ниже своего высокого положения. Да и горячий Сергей Иванович в запале может перейти дипломатические рамки. Разговаривать придется самому. А как? О чем? Какие аргументы? От безвыходности ситуации Афанасьев злился и на самого себя и на собеседника, что сидел за столом сбоку.
– Хорошо, Игорь Олегович, – глухо, как в трубу проговорил Верховный, – я созвонюсь с президентом Белоруссии в ближайшее время.