– Принято – единогласно, – подытожил Афанасьев. – По итогам голосования прошу Олега Игоревича и Дмитрия Аркадьевича в недельный срок разработать план операции по захвату «языков» и документации. Окончательный вариант – мне на стол для утверждения. И не коситесь на меня товарищи, – оглядел он засопевшую спецуру, – я и так знаю, что у вас все уже почти готово. А вам, дражайшая наша Мария Владимировна, в тот же срок подготовить дипломатическую почву для возможного демарша, в случае, если наши партнеры не проявят к нам должного уважения. А чтобы вам жизнь медом не казалась, то на вас я еще возлагаю обязанность по оформлению и юридическому сопровождению иска к МОКу в один из городских судов Москвы. Что же касается вашего предложения по выходу России из некоторых международных организаций, то оно будет вынесено мной на одно из ближайших заседаний Высшего Военного Совета.
II.
Большинство из тех, кто сейчас находился в этой комнате, никак не ожидали, что славящийся своей всегдашней осторожностью Глава Военного Совета примет все предложения Хазаровой целиком и полностью, а его сомнения и возражения будут носить чисто декоративный характер. Большинство, но за некоторым исключением. И этим исключением был Сергей Иванович Рудов. Проработавший с Афанасьевым бок о бок много лет, он как никто знал своего коллегу, а теперь и непосредственного руководителя, его привычки, настроения и алгоритм мышления. То, что революционное, а по-другому никак и не скажешь, предложение министрессы будет им принято в полном объеме, Рудов не сомневался. Сначала Сергей Иванович не понял, почему Афанасьев специально спровоцировал эту дискуссию, едва не переросшую в нешуточную перепалку и лишь спустя какое-то время к нему пришло понимание происходящего. Подтолкнув собравшихся на словесную дуэль, сам зачинщик спора ловко увильнул от своего участия в ней, предпочитая роль третейского судьи, объявив грозное «брэк!», когда почувствовал нарастание тревожных симптомов противостояния. Этим самым он показал, что отнюдь не случайно занимает свой пост руководителя, умеющего, как поставить нужные вопросы, так и вовремя притушить опасные тенденции. Но был в этом и еще один скрытый от окружающих смысл. Афанасьев умело и незаметно протестировал их всех на предмет решительности в критической ситуации. Ведь одно дело одернуть зарвавшихся правителей Украины, а другое – противопоставить себя всему миру, по крайней мере, той его части, что принято называть «цивилизованной». Для подобного рода шагов нужна совсем другая решительность – планетарного масштаба. В этой ситуации Сергей Иванович мог справедливо считать себя прошедшим проверку на лояльность. Эти мысли Сергея Ивановича прервал глуховатый голос Афанасьева: