«Когда он бросит меня, когда уйдет… я умру. Теперь точно. Теперь нет никаких сомнений. А рано или поздно это случиться, как сильно бы я не хотела верить, что мы исключение всем правилам и останемся навсегда. Он уйдет от меня и пойдет сильный дождь. Я лягу на матрац лицом к стене и перестану дышать. И вообще, он до сих пор не оттолкнул меня с отвращением только потому, что ничего обо мне не знает. А я буду врать до тех пор, пока это возможно. Так долго, как только смогу. А если увижу, что стала ему не нужна, то уйду сама. Убегу со всех ног. Это будет не так больно, как если дать ему уйти первым.»
Она нагрела чайник, полностью открыв битое кухонное окно, отклеив скотч, которым в зиму заклеивали щели. Снаружи чирикали птички. Ветерок заходил не горячий, но приносил с собой пух от тополей. Леля сделала бутерброд с хлебом и соевым сыром, который купила еще вчера. На чай удалось наскрести пару ложечек сахара. Убираться в квартире на хотелось –какой смысл? Уже завтра тут будет бардак и завтра же она уезжает. По крайней мере, надеется на это. Но стол она протерла так как за ним было неприятно сидеть. Мама никогда не отличалась чистоплотностью. Из-за того, что она всегда вываливала остатки еды в раковину на кухне труба в ней уже много лет как забилась. Но и кран на ней тоже уже давно не работал. Иногда из него капала воды, когда ее включали в ванной, несколько капель –не более. Сейчас по ней ползали жирные тараканы в поисках какой-нибудь еды. Может мама сутра опять туда что-нибудь вылила?
Вещи, которые Леля посчитала достойными, чтобы взять с собой были собранные ею в пакет уже несколько дней назад. Это были шорты и бриджи, отданные тетей Наташей. Впрочем, вся ее одежда, за исключением спортивной формы и одной старой футболки, в которой она спала, была отдана ей дочерью бабы Зины, поэтому нет смысла уточнять откуда она у нее взялась. Джинсы, все приличного вида футболки, нижнее белье. Еще Леля решила, что платье и сарафан будут не лишними. Так же она положила в пакет пасту и зубную щетку. Вчера, буквально на последние деньги купленный малиновый шампунь и мыло.
Она села на край маминого дивана и уперлась ладонями себе в лицо. Ее немного бросало в мандраж от осознания, что они с Андреем будут жить вместе, что она покинет этот дырявый сундук почти на все лето. О том, что ей придется сюда вернуться думать не хотелось. Сейчас это была, пожалуй, самая не приятная мысль, которую только можно было бы вообразить.
Иной раз ей с трудом верилось, что он вообще существует, что нашел в ней что-то, что заставляет день ото дня возвращаться к ней, говорить все эти слова, от которых у нее голова идет кругом. Сейчас не верилось, что полчаса назад она сидела рядом с ним, плакала ему в грудь, в его белую, пахнущую им футболку, а его руки лежали у нее не спине. Хоть убей –не верилось. Она бы отдала все, чтобы ее жить хоть чуточку не была такой дерьмовой и ей не приходилось лгать ему на каждом шагу. Андрей этого не заслужил –всегда добрый с ней, искрений. Но другого выбора у нее просто нет…