– Мне всегда хотелось увидеть море – тихо сказала она, перебирая складки на длинной футболке. Когда она говорила искренне чаще всего ее коленки дрожали. Заметив это, Андрей положил на них правую руку, как бы сдерживая вместе, а левой принялся крутить баранку.
– Море? –переспросил он, – Ты никогда не была на море?
– Никогда-никогда…
То, как она это сказала заставило его позабыть злость и снова почувствовать большую, неописуемую нежность. Бабочки запорхали в его животе. Он заговорил мягко и тепло. Леля почувствовала, как по ее сердце разлилось миндальное масло.
– Я свожу тебя на море, клянусь. Хоть этим летом. Хоть завтра. Поехали?
– Ты серьезно?
– Серьезнее некуда. – он фыркнул.
– Так же серьезно, как говорил, что хочешь жениться на мне?
– Да, Леля. И я от своих слов не отказываюсь. Только не надо снова смеяться, а то я начну ржать вместе с тобой, а водителя отвлекать нельзя. Ты же знаешь.
– Не буду…
Она глубоко задумалась. Задумалась, как еще никогда в жизни. Хочет жениться на ней? Забрать навсегда? Это ведь его слова, слова Андрея. Мальчика с самыми светлыми глазами. Он верит ей, а она подарила ему столько лжи, что не выбраться… Даже если она однажды найдет в себе храбрость признаться во всем, что она должна говорить? Прости, Андрей, но ты совсем не знаешь меня настоящую, все, что я тебе говорила –это ложь, а единственная правда, которая тебе известна— это то, что я живу в доме с самой старой аркой в городе, на самом его отшибе, куда ты целый месяц приезжал ко мне каждый вечер, преодолевая такой путь, а я врала, что не могу задержаться с тобой надолго.
«Да ведь он даже не знает моего настоящего имени. Но хочет жениться…»
Пришлось отвернуться в свое окно, чтобы случайно не встретиться с ним глазами. Его рука все еще продолжала лежать на ее коленях даже, когда они перестали дрожать. Очень скоро Леля почувствовала на них влажность, появившуюся от его и ее пота. Смуглая кожа на фоне бледной –белый и молочный шоколад. Интересно, какие бы у них были дети?
«Стоп, стоп! Я не должна об этом думать. Я и так думаю от этом неприлично часто, даже теперь, когда он просто положил руку мне на колени. А сам-то он думает? Думает сейчас? Лицо как всегда непроницаемо, когда сидит за рулем. Полностью сосредоточен на дороге. Ну и хорошо, что не смотрит на меня, а то вдруг сумел бы прочитать мои мысли. Жаль, я не могу прочитать его…»
Андриевская Алена. Звучит. Не думать об этом было ужасно трудно, и она молчит, скрывая свои мысли и стыдясь некоторых из них. Интересно, какая была бы у него реакция если бы он узнал ее имя только у Алтаря, ставя свою роспись в документе? Не так вероятно, что это может оттолкнуть его как все остальное.