«Еще один раз – и это последний. Не потому, что я не хочу жить. А потому, что я от такой жизни устала»
Она открыла комнату в надежде найти там окно и выйти через него в ночь, в ливень, в холод. Смерть ничем не будет отличаться от ее жизни. Но это оказалась ванная, в которой она недавно выжимала свое платье. Леля прошла прямо к крайней двери и попала в темную комнату. Темную и пустую.
Оглянувшись, чтобы ее никто не увидел, она шагнула вовнутрь и прихлопнула за собой дверь. Полную тьму нарушало голубоватое свечение. Оно ложилось на пол и касалось ее ступней в мокрых серых кроссовках, которые уже начали натирать сухожилие. Какой-то неясный трепет перед ним заставил волну мурашек пробежаться по телу. Как от предвкушения чего-то очень волнительного или приятного. Леля сделала пару шагов вперед, и вся целиком оказалась под этим таинственным свечением. Когда глаза привыкли к темноте она увидела, что оно исходит от такого же высокого окна, какое было в гостиной только не на всю стену.
Она подошла ближе. В стекле торчала ручка. Не может быть! Значит Бог ее все-таки услышал! Услышал уверенность, с которой она теперь его просила. Услышал и понял, что другого выбора у нее просто нет.
«А на всем белом свете не существует дома, который я могла бы назвать своим.»
Даже сама мысль о том, что ей придется вернуться в дырявый сундук вызывала в ней ужас. Только не после сегодняшнего, не после того, как она ушла, хлопнув дверью, не после того, как попрощалась. Потому что если она сейчас вернется, то не сможет уйти уже никогда.
«На самом деле совсем не страшно сбегать – страшно после этого возвращаться.»
Она начала глубоко и часто дышать. Воздуха вновь не хватало, он как будто сжался или сжалась ее грудь. Голова пошла кругом. Рука схватилась за ручку, как будто та была последней и единственной опорой во всей Вселенной. Первое мгновение ей казалось, что в комнату кто-то войдет и остановит ее. Она даже слышала чьи-то шаги в коридоре. Однако этого не произошло. Не произошло и в следующую минуту. Губы предательски выдали жалобный стон. Неужели она ожидала чего-то подобного? Хотела, чтобы ее кто-то спас? Задав себе это вопрос Леля почувствовала к себе неописуемое отвращение. Она и так никогда не считала себя чем-то значимым, а сейчас и вовсе не могла сравнить даже с раздавленным по полу тараканом. Да кто она такая, чтобы спасать ее никчемное существование? Просто девочка, которая спит за шкафом. Девочка в чужой поношенной одежде. Девочка, которую никто никогда не любил. Ее выбрасывали зимой на улицу, как нагадившего котенка, и она столько раз бродила ночами по серым улицам своего района, что знала каждый его уголок.