От Андрея же она узнала, что он учится в одном из престижных вузов города на кого-то вроде юриста. Что его фамилия Андриевский (и это показалось ей очень забавным –Андриевский Андрей), что его мама домохозяйка, а папа какой-то серьезный бизнесмен. Что машину ему подарили на восемнадцатилетние, что на права он сдал сам причем с первого раза. Что на балконе он тогда курил не табак, а марихуану. Леля выпучила на него свои глаза-мячики.
– Аха. Да я не наркоман, честно. Это так, мелочевка. Я никогда сразу не сажусь за руль, а меня никогда не останавливают. – он пожал плечами, – Сам не знаю почему. Так что опасности я не представляю, а права не заберут. Просто это помогает расслабиться. А я, между прочим, уже давно и не курил…
Первый поцелуй он у нее украл, зато все остальные ей пришлось выпрашивать. Андрей не говорил ей, но каждый раз, когда он целовал ее то боялся, что не сможет остановиться и не сможет отпустить ее домой.
С ним она была игривой, немного колкой. Ему это нравилось. После перового вечера, когда он привез ее, и они уже попрощалась, Леля подумала, что нужно самой быстрее уйти, чтобы его не задерживать, он выскочил из машины и поймал ее за руку почти у самой арки.
– Стой.
Она оглянулась. Андрей замялся словно забыл, что только что хотел сказать.
– Я хотел сказать, что хорошо провел с тобой время. Просто хочу, чтобы ты знала.
– Да ты просто мазохист, Андриевский!
Зато ночью она рыдала. Он всегда желал ей спокойной ночи и отправлял на ночь смайлики. Леля не верила, что это происходит взаправду. Боялась засыпать, потому что на утро он и все, связанное с ним могло оказаться просто сном. Боялась, но знала, что рано или поздно все закончится. И это разрывало ее сердце на части…
«Он уйдет от меня, и этого я не вынесу… А когда это случится, я уверенна, пойдет сильный дождь. Точно такой же как год назад в деревне или такой, который облился на город пятого мая. Есть в этом какая-то закономерность. Все самое худшее случается со мной именно в дождь…»
Она помнила, как плохо ей было тогда – как никогда в жизни. И не хотела повторения. Но когда он ей писал все казалось иным. Дырявый сундук выглядел не таким уж ужасным, звезды загорались ярче, мир становился добрее, мама красивее. А рядом с ним ей и вовсе удавалось забывать все свои страхи, все тревоги. В его руках ничего не было страшно. Но каждый вечер он уезжал, оставляя ее наедине со своими мыслями и кошмарами. А ей то казалось, что конец уже близок, то, что это –только начало. Как маленькую заплутавшую лодку ее швыряло по волнам бушующего океана, бросало между двух крайностей. Она верила и не верила, что он может ее любить. Верила и не верила, что у них может быть все хорошо.