– Верни, – хрипло прошептал я.
– Что? Оно настолько важно? – женщина, смотря на меня, ехидно улыбалась. – Князю так важна эта побрякушка? Да ну брось…
И засмеялась.
– Стефана, – голос меня не слушался. – Верни.
– Нет! – вольная перестала смеяться, только ее взгляд заблестел, а металлическая рука стала сжиматься. Легкий скрежет металла сжал мне сердце. Тело, наконец, подчинилось мне. Извернувшись, я освободился от захвата мужчин, но успел сделать только несколько шагов по направлению к женщине.
– Еще шаг и я раздавлю этот медальон в труху, – с улыбкой произнесла она. Я замер в ужасе. – Ну, наконец-то, мне стала известна твоя уязвимая точка, акан. И что же в этой вещице такого, что ты стал послушным, как котенок? Что же мне с тобой сделать? У меня голова кругом от возможных вариантов! Может связать тебя? Распять на кровати? О, желание бурлит во мне! – тихо шептала она.
Вдруг женщина слегка повернула голову в неосвещенный угол комнаты. Повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в огромном камине за спиной у вольной, отчего силуэт ее фигуры хорошо было видно. А мой взор застилали видения плена и оргий. Но ради семьи, я знал, что смогу пережить подобное еще раз. И не единожды, если понадобиться.
– Все вышли, – резко скомандовала женщина, отступая к огню. Четверо сопровождающих покинули помещение. Дориан стоял, смотря в тот же темный угол, не отрывая взгляда горящих глаз. – Владыка.
Стефана склонилась, прижимая к груди руки и скрывая тем самым мой медальон в руках. Щелкнул механизм, и отворилась скрытая дверь. В комнату вошел высокий мужчина, медленно скользящий по комнате, погружая босые ступни в толстые ковры на полу. На нем была черная, не стесняющая движений одежда из дорогой ткани, с искусно выполненной вышивкой на манжетах, рукавах, капюшоне, что скрывало лицо. Его руки расслабленно скользили по стене, словно наслаждаясь мягкостью гобеленов. Высокий мужчина, под два метра ростом, косая сажень в плечах, мощное тело. Его аура веяла силой, и он не скрывал ее.
– Стефана, – огромная рука была протянута к женщине ладонью вниз. Глубокий, проникающий в подкорки голос. Словно патока. Слишком густой, чрезмерно завлекающий. Неприятные мурашки волной скользнули по моему телу.
Вольная встала на колени, трясущимися руками подняла перед собой медальон. Мужчина взял его. Провел большим пальцем по крышке, не стараясь открыть его.
– Здравствуй, Джар, – все тот же густой голос. Я нахмурился. – Сколько не виделись?
– Четыре столетия, – я знал, что ожидать от этого акана. – Не думал, что ты явишь передо мной свою персону, Маркус.